Barbieri has created his own cinema

Barbieri has created his own cinematic language, one spoken in the small gestures and evanescent facial expressions of his characters and in the lulling rhythm of stylistic tropes like five-minute rack focus shots. His camerawork is staunchly unobtrusive; it catches glimpses of characters from around a corner, 50 feet away, in dramatic moments usually covered in close-ups. The screen is often bisected by walls or tables, and we seldom see two faces in the same frame at the same time; in fact, we rarely see all of anyone or anything. Disembodied voices say the most important lines, and the camera remains painstakingly still, almost paralyzed, suggesting an inescapable box from which the characters will never escape. "The way we set it up leaves the audience waiting for something to happen, and it never does, "Barbieri says somewhat facetiously.
Of course something does happen, but Barbieri's focus on a condition rather than a series of events calls to mind the neo-realist aesthetic of Cesar Zavattini who wrote that "the ideal film would be 90 minutes of the life of a man to whom nothing happens".
It is almost possible to see Barbieri and d. p. Matthew T. Irving's storyboards in the final product, so composed are the shots and sequences. "Each shot, "Barbieri says, "is designed like a painting, and the actors move around inside it." When asked how he reconciled his neo-realist predilections with his white-knuckled grip on the film's visual schema, Barbieri admits the contradiction and laughs. "Call me a coward, but I needed to merge both worlds. I don't understand how some people can make films with no plan, especially on the kind of budget I was working on. I didn't want to screw up my chance to show what I can do, so I hedged my bets. I prepared something that was seamless, and then tried to give the illusion that it was real.

Результаты (русский) 1:

Barbieri создал свой собственный кинематографического языка, говорят в небольших жестов и исчезающий выражения лица из его персонажей и убаюкивающий ритм стилистическая тропов как стойку пять минут фокус выстрелы. Его операторская стойко ненавязчивая; он ловит проблески персонажей из вокруг угла, 50 метров, в драматические моменты, которые обычно покрыты крупным планом. Экран часто пополам стен или таблиц, и мы редко видим два лица в том же кадре одновременно; в самом деле мы редко видим все кто-нибудь или что-нибудь. Бестелесные голоса говорят наиболее важных линий, и камера остается кропотливо до сих пор, почти парализованные, предлагая неизбежную поле, из которого никогда не избежит символы. «Как мы установить его листья зрителей ждет что-то случится, и он никогда не делает, «Barbieri говорит несколько остроумно.Конечно что-то случится, но Barbieri's сосредоточиться на условие, а не последовательность вызовов событий на ум нео реалист эстетического Cesar Zavattini, который писал, что «идеальный фильм будет 90 минут жизни человека, которому ничего не происходит».Это почти можно увидеть Barbieri и Мэтью т. д р. Ирвинг раскадровки в конечный продукт, поэтому в составе выстрелы и последовательности. «Каждый выстрел «Barbieri говорит: «разработан как картина, и актеры передвигаться внутри него.» Когда его спросили, как он примирил его нео реалист пристрастиям с его белой нуклед сцепление на визуальные схемы фильма, Barbieri допускает противоречие и смеется. «Позвоните мне трус, но нужно объединить обоих миров. Я не понимаю, как некоторые люди могут делать фильмы с нет плана, особенно на вид бюджета, который работал на. Я не хочу испортить мой шанс, чтобы показать, что я могу сделать, поэтому я хеджируемой мои ставки. Я подготовил что-то, что прошел гладко, а затем попытался дать иллюзию, что он был реальным.

Результаты (русский) 2:

Барбьери создал свой кинематографический язык, на котором говорят в один маленьких жестов и мимики затухающих своих героев и в убаюкивающий ритм стилистических тропов , как пять минут стойки фокус выстрелов. Его операторская стойко ненавязчивым; он ловит проблески символов из - за угла, в 50 футах, в драматические моменты , как правило , покрыты крупным планом. Экран часто разрезанный стенами или таблиц, и мы редко видим два лица в том же кадре , в то же время; на самом деле, мы редко видим все кому -то или что - нибудь. Бестелесный голоса говорят самые важные линии, и камера остается по- прежнему кропотливо, почти парализована, что предполагает неизбежную коробку , из которой персонажи никогда не избежать. "То , как мы устанавливаем его покидает аудиторию ждет что - то случится, и он никогда не делает," Барбьери говорит немного насмешливо.
Конечно , что - то случится, но фокус Барбьери на состоянии , а не ряд событий напоминает нео -realist эстетика Сезар Заваттини , который писал , что "идеальный фильм будет 90 минут жизни человека, которому ничего не происходит".
это почти возможно видеть раскадровки Барбьери и Dp Мэтью Т. Ирвина в конечном продукте, поэтому в составе являются выстрелы и последовательности. "Каждый выстрел," Барбьери говорит, "предназначен как картина, и актеры перемещаются внутри него." Когда его спросили , как он примирил его неореалистической пристрастиях с его побелели костяшки сцепление на визуальной схеме фильма, Барбьери допускает противоречие и смеется. "Назовите меня трусом, но мне нужно , чтобы объединить оба мира. Я не понимаю , как некоторые люди могут делать фильмы без плана, особенно от вида бюджета я работал. Я не хотел , чтобы завинтить свой шанс чтобы показать , что я могу сделать, так что я хеджировать свои ставки. Я приготовил что - то , что был не сшитый, а затем попытался создать иллюзию , что это было реально.