It’s best to be here early, especia

It’s best to be here early, especially on Saturdays. The rising pitch of the kettle is whistle joined with the faint hiss from the little blue camping stove. Twenty years old, that stove, found the receipt in a drawer just the other day — a bargain at four pounds fifty — but it always pays to hang onto the receipts. It’s Saturday today. By eight-thirty the staff have all arrived, I can’t hear them directly, but the soft, distant voices of the lifts rising and falling give them away.

Of course there is routine that measures time doesn’t it? Even the period before Christmas and during the sales that follow, routine is still there, although the time stretches and contracts as the public ebb and flow through the building like an unpredictable tide — routine will still be there, disguised, beneath the surface, an undertow. As the management ritually pull out their hair, thicken their arteries, bark at their coworkers and re-prioritise their priorities — behind it all routine will be waiting. Everyone here is a slave to it… even if they move on, get married, die… there will always be others to master, to enslave. I too am a slave to routine… but I don’t mind.

I look at the long white envelope with my name printed neatly in the centre, its edges slightly curled as though to fend off the surrounding army of clutter on the desk. An intruder. A foreign object.

I go down the stairs and open the main doors. Can’t keep the public waiting. Today is much like any other day. In amongst the structure of routine women drift like ghosts amid the lingerie, touching here, feeling there while husbands linger on the periphery of their erratic orbits, faces masked with bored indifference; in the homeware section, tweed-skirted ladies lift the lids on teapots; sniff, like careful poodles at bowls of Pot Porri, turn everything upside down to check the price and replace it quickly at the approach of an eager assistant. The sun streams through the plate glass windows in great broad beams, igniting every chrome fitting, while tired and wayward children are narrowly missed by my trolley’s wheels.

At 11 o’clock I go to the meeting with Mr. Radcliffe, the manager. He is a fat man, and the smallest motion on his part induces him to break into a sweat. He sits across the desk from me with the air of a man who has never dared to look a day in the eye. He speaks quickly and a little pompously, his eyes drifting toward the clock on the wall more often than my face. He says his words carefully, as though trying to pull each one down with the gravity of his tone. He endeavours to grant some words such as ‘free time’, ‘benefit package’, ‘pension fund’, ‘hobbies’ and ‘exemplary service’ an even greater weight of importance, but succeeds only in sweating some more as he glances to the clock.

In the staff canteen at lunchtime I see Mr. Radcliffe again as he orders a main course and two sweets, but this is not an unusual occurrence as far as I am aware. I don’t often come here, preferring to eat in my room upstairs, there I can read uninterrupted. But today I choose the canteen, although even here I am isolated to an island table set for six — that’s fine. I am not so naive to be unaware that I have a certain reputation here — a kind of gruff aloofness. I don’t actually believe this is part of my nature… or at least it never
Used to be. I like to be my own man, that’s all. I’ve little time for idle gossip. Years ago, when the new, young starters would arrive in June or July, I was more sociable. They would plague me for tips on the horses, or pop up to my ‘office’ for a skive or a cup of tea. But it all got a little out of hand. I no longer had any peace. So I became a little testy with them, and my annoyance soon became more organised. I became unpredictable and aggressive, this became a bit of a game, then a habit, and in the end… finally… me.

It’s dusk now and the store is quiet again. The kettle rocks gently on the metal frame of the stove. I glance around my room; the rows of books and piles of magazines, the ancient portable television, the radio. I have very few real possessions. What, really, does one man need? I’ve brought the things little by little from the flat. Now I think I have all that is required. I suppose, on occasion, they have suspected I stay here through the night, but that doesn’t bother me. It was a relief to let the flat go completely, I never felt at home there.

I have taken the retirement letter from its envelope and dropped it onto the worn lino. Now it lies there like a broken kite. I will sit here; wait until the mice come out from their hidden places to nibble at its corners and eat its words.

Результаты (русский) 1:

Лучше быть здесь рано, особенно по субботам. Поднимая тангажа чайника – свистит, вместе с слабым hiss от маленький голубой кемпинг плита. Двадцать лет, что плита, нашли квитанцию в ящике на днях — сделка на четыре пятьдесят фунтов, но он всегда платит, чтобы повесить на квитанции. Сегодня это суббота. 8-30, которые сотрудники все приехали я не слышу их непосредственно, но мягкий, далекие голоса лифтов, поднимаясь и опускаясь отдать их.Конечно, есть обычные меры времени, не так? Даже период перед Рождеством и во время продажи, которые следуют, процедура все еще там, хотя время тянется и контракты как общественный приливами и отливами через здание, как непредсказуемый Тайд-процедура будет по-прежнему будет там, замаскированный, под поверхностью, откат. Как управление ритуально вытащить свои волосы, утолщаются их артерий, лаять на их coworkers и вновь приоритетность их приоритетов — за ним будет ждать все обычные. Все здесь есть раб его, даже если они двигаться дальше, выйти замуж, умирают... всегда будет чтобы освоить, чтобы поработить другие. Я тоже раб рутины..., но я не возражаю.Я смотрю на длинный белый конверт с моим именем, аккуратно напечатана в центре, его края, слегка завитые как будто для отмахнуться от окружающих армии беспорядок на столе. Нарушителя. Посторонний объект.I go down the stairs and open the main doors. Can’t keep the public waiting. Today is much like any other day. In amongst the structure of routine women drift like ghosts amid the lingerie, touching here, feeling there while husbands linger on the periphery of their erratic orbits, faces masked with bored indifference; in the homeware section, tweed-skirted ladies lift the lids on teapots; sniff, like careful poodles at bowls of Pot Porri, turn everything upside down to check the price and replace it quickly at the approach of an eager assistant. The sun streams through the plate glass windows in great broad beams, igniting every chrome fitting, while tired and wayward children are narrowly missed by my trolley’s wheels.At 11 o’clock I go to the meeting with Mr. Radcliffe, the manager. He is a fat man, and the smallest motion on his part induces him to break into a sweat. He sits across the desk from me with the air of a man who has never dared to look a day in the eye. He speaks quickly and a little pompously, his eyes drifting toward the clock on the wall more often than my face. He says his words carefully, as though trying to pull each one down with the gravity of his tone. He endeavours to grant some words such as ‘free time’, ‘benefit package’, ‘pension fund’, ‘hobbies’ and ‘exemplary service’ an even greater weight of importance, but succeeds only in sweating some more as he glances to the clock.In the staff canteen at lunchtime I see Mr. Radcliffe again as he orders a main course and two sweets, but this is not an unusual occurrence as far as I am aware. I don’t often come here, preferring to eat in my room upstairs, there I can read uninterrupted. But today I choose the canteen, although even here I am isolated to an island table set for six — that’s fine. I am not so naive to be unaware that I have a certain reputation here — a kind of gruff aloofness. I don’t actually believe this is part of my nature… or at least it neverUsed to be. I like to be my own man, that’s all. I’ve little time for idle gossip. Years ago, when the new, young starters would arrive in June or July, I was more sociable. They would plague me for tips on the horses, or pop up to my ‘office’ for a skive or a cup of tea. But it all got a little out of hand. I no longer had any peace. So I became a little testy with them, and my annoyance soon became more organised. I became unpredictable and aggressive, this became a bit of a game, then a habit, and in the end… finally… me.It’s dusk now and the store is quiet again. The kettle rocks gently on the metal frame of the stove. I glance around my room; the rows of books and piles of magazines, the ancient portable television, the radio. I have very few real possessions. What, really, does one man need? I’ve brought the things little by little from the flat. Now I think I have all that is required. I suppose, on occasion, they have suspected I stay here through the night, but that doesn’t bother me. It was a relief to let the flat go completely, I never felt at home there.I have taken the retirement letter from its envelope and dropped it onto the worn lino. Now it lies there like a broken kite. I will sit here; wait until the mice come out from their hidden places to nibble at its corners and eat its words.

Результаты (русский) 3:

лучше быть здесь раньше, особенно по субботам.рост уровня чайник - это свисток вместе с слабый шипение из маленькой голубой кемпинг плита.двадцать лет, что плита, нашли квитанцию в ящике на днях - сделка на четырех килограммов пятьдесят - это всегда платит держаться, квитанции.сегодня суббота.на восемь тридцать сотрудников есть все приехали, я не слышу их напрямую, но мягкий, отдаленные голоса подъемники, рост и падение их подальше.конечно, есть рутина, что меры, время, не так ли?даже в период до рождества и в ходе продажи ниже обычной, все еще существует, хотя время тянется, и контракты, как общественность приливы и отливы через строительство, как непредсказуемый прилива - обычные сохраняются, скрытая, под поверхностью, подводное течение.в управлении ритуально вытащить свои волосы, сгустить их артерий, лаять на своих коллег и вновь приоритизировать свои приоритеты - за это все обычные будет ждать.все здесь рабом ему. даже если они дальше, выйти замуж, die. всегда найдутся другие мастера, поработить.я тоже раб рутины. но я не против.я смотрю в длинный белый конверт с моим именем, аккуратно в центре края несколько забивались, как будто для того, чтобы защититься от окружающих армии беспорядок на столе.незваный гость.иностранный объект.я спустился по лестнице и открыть главный вход.не могу держать общественность в ожидании.сегодня так же, как и в любой другой день.среди обычных женщин в структуре дрейфа, как призраки в нижнем белье, трогательно здесь, ощущение, что, хотя мужья задерживаться на периферии их непредсказуемое орбит, лица в масках с скучно безразличия; в homeware раздел, твид обходить дамы снять крышки на чайники; так, как осторожно пуделя на тарелки "порри, перевернуть все с ног на голову вниз, чтобы проверить цену и заменить его быстро на подход, энергичным, помощник.солнце протекает через тарелку стекла в большой широкой балки, разжигая каждый Chrome установки, в то время как устал и капризы детей чуть не моей тележки колеса.в 11 часов пойти на встречу с г - ном рэдклифф, менеджер.он толстяк, наименьший предложение с его стороны заставляет его выйти в поту.он сидит на столе у меня с воздуха, человек, который никогда не смел смотреть в день в глаза.он говорит быстро и немного помпезно, глаза его дрейф в сторону часы на стене чаще, чем мое лицо.он сказал, что его слова тщательно, как будто пытаешься стянуть каждый вниз с тяжестью его тон.он стремится предоставить некоторые такие слова, как "свободного времени", "пакетов", "пенсионного фонда", "хобби" и "образцовую службу" еще больший вес значение, но удастся только в пот еще, как он бросает на часы.в столовой для сотрудников в обеденное время, я вижу, как он приказывает г - н рэдклифф снова основное блюдо, и две конфеты, но это не является чем - то необычным явлением, насколько мне известно.я не часто сюда, предпочитая питаться в мою комнату наверху, я могу читать беспрерывно.но сегодня я выбираю столовой, хотя и здесь я изолированных на остров столовый набор для шести - это хорошо.я не настолько наивен, чтобы не знать, что у меня определенную репутацию здесь - своего рода графф равнодушие.на самом деле, я не верю, что это часть моей натуры... или, по крайней мере, это нераньше.я бы хотел, чтобы мой парень, вот и все.у меня мало времени на пустые сплетни.много лет назад, когда новых, молодых начинающих прибудут в июне или июле, я был более общительными.они будут преследовать меня за советы на лошади, или заглянуть на мой кабинет "для коси или чашку чая.но это все немного вышло из - под контроля.я больше не мира.так я стал немного вспыльчивый с ними, и мое раздражение только стала более организованной.я стал непредсказуемым и агрессивно, это стало немного игры, затем в привычку, и в конце концов... наконец - то... меня.это все сейчас и магазина, тихо.чайник камни аккуратно на металлический каркас из печки.я взглядом мою комнату; ряда книг и стопки журналов, древние переносных телевидение, радио.у меня очень мало реальных вещей.что, правда, не одному человеку нужно?я принесла то, что мало - помалу из квартиры.теперь я думаю, есть все, что требуется.я полагаю, иногда они подозревали, я останусь здесь всю ночь, но это не беспокоит меня.это было облегчением дать квартиру абсолютно, я никогда не чувствовал себя там как дома.я попросил отставку письмо конверт и бросила его на изношенных лино.сейчас она лежит там, как сломанная змей.я буду сидеть здесь, ждать до мышей, выйдя из своих тайных мест для ответа по углам и съесть ее слова.