We all have that exasperated moment

We all have that exasperated moment!

There are times when you almost tell the harmless old lady next door what you really think of her face—that it ought to be on a night-nurse in a house for the blind; when you’d like to ask the man you’ve been waiting ten minutes for if he isn’t all overheated from racing the postman down the block; when you nearly say to the waiter that if they deducted a cent from the bill for every degree the soup was below tepid the hotel would owe you half a dollar; when—and this is the infallible earmark of true exasperation—a smile affects you as an oil-baron’s undershirt affects a cow’s husband.

But the moment passes. Scars may remain on your dog or your collar or your telephone receiver, but your soul has slid gently back into its place between the lower edge of your heart and the upper edge of your stomach, and all is at peace.

But the imp who turns on the shower-bath of exasperation apparently made it so hot one time in Sylvester Stockton’s early youth that he never dared dash in and turn it off—in consequence no first old man in an amateur production of a Victorian comedy was ever more pricked and prodded by the daily phenomena of life than was Sylvester at thirty.

Accusing eyes behind spectacles—suggestion of a stiff neck—this will have to do for his description, since he is not the hero of this story. He is the plot. He is the factor that makes it one story instead of three stories. He makes remarks at the beginning and end.

The late afternoon sun was loitering pleasantly along Fifth Avenue when Sylvester, who had just come out of that hideous public library where he had been consulting some ghastly book, told his impossible chauffeur (it is true that I am following his movements through his own spectacles) that he wouldn’t need his stupid, incompetent services any longer. Swinging his cane (which he found too short) in his left hand (which he should have cut off long ago since it was constantly offending him), he began walking slowly down the Avenue.

When Sylvester walked at night he frequently glanced behind and on both sides to see if anyone was sneaking up on him. This had become a constant mannerism. For this reason he was unable to pretend that he didn’t see Betty Tearle sitting in her machine in front of Tiffany’s.

Back in his early twenties he had been in love with Betty Tearle. But he had depressed her. He had misanthropically dissected every meal, motor trip and musical comedy that they attended together, and on the few occasions when she had tried to be especially nice to him—from a mother’s point of view he had been rather desirable—he had suspected hidden motives and fallen into a deeper gloom than ever. Then one day she told him that she would go mad if he ever again parked his pessimism in her sun-parlour.

And ever since then she had seemed to be smiling—uselessly, insultingly, charmingly smiling.

“Hello, Sylvo,” she called.

“Why—how do, Betty.” He wished she wouldn’t call him Sylvo—it sounded like a—like a darn monkey or something.

“How goes it?” she asked cheerfully. “Not very well, I suppose.”

“Oh, yes,” he answered stiffly, “I manage.”

“Taking in the happy crowd?”

“Heavens, yes.” He looked around him. “Betty, why are they happy? What are they smiling at? What do they find to smile at?”

Betty flashed him a glance of radiant amusement.

“The women may smile because they have pretty teeth, Sylvo.”

“You smile,” continued Sylvester cynically, “because you’re comfortably married and have two children. You imagine you’re happy, so you suppose everyone else is.”

Betty nodded.

“You may have hit it, Sylvo——” The chauffeur glanced around and she nodded at him. “Good-bye.”

Sylvo watched with a pang of envy which turned suddenly to exasperation as he saw she had turned and smiled at him once more. Then her car was out of sight in the traffic, and with a voluminous sigh he galvanized his cane into life and continued his stroll.

At the next corner he stopped in at a cigar store and there he ran into Waldron Crosby. Back in the days when Sylvester had been a prize pigeon in the eyes of debutantes he had also been a game partridge from the point of view of promoters. Crosby, then a young bond salesman, had given him much safe and sane advice and saved him many dollars. Sylvester liked Crosby as much as he could like anyone. Most people did like Crosby.

“Hello, you old bag of nerves,” cried Crosby genially, “come and have a big gloom-dispelling Corona.”

Sylvester regarded the cases anxiously. He knew he wasn’t going to like what he bought.

“Still out at Larchmont, Waldron?” he asked.

“Right-o.”

“How’s your wife?”

“Never better.”

“Well,” said Sylvester suspiciously, “you brokers always look as if you’re smiling at something up your sleeve. It must be a hilarious profession.”

Crosby considered.

“Well,” he admitted, “it varies—like the moon and the price of soft drinks—but it has its moments.”

“Waldron,” said Sylvester earnestly, “you’re a friend

Результаты (русский) 1:

У всех нас есть что раздраженный момент!Есть моменты, когда вы почти сказать безвредные старушка соседству что вы действительно думаете о ее лице — что оно должно быть на ночь медсестра в доме для слепых; Когда вы хотели бы спросить человека вы ждали десять минут, если он не перегрелась от гонки почтальон вниз блок; Когда вы почти сказать официанта, что если они удерживаются % от суммы счета за каждый градус суп был ниже прохладной отель будет вам должен полдоллара; когда — и это безошибочный выделять истинное отчаяние — улыбка влияет на вас, как нефтяного барона майку влияет на коровье мужа.Но данный момент проходит. Шрамы могут остаться на вашей собаке или воротник или телефон приемника, но ваша душа скатился аккуратно обратно в свое место между нижним краем вашего сердца и верхний край вашего желудка, и все в мире.Однако ИМП, который включает душ раздражения видимо сделал это так жарко, один раз в Стоктоне Сильвестр тире в ранней юности, которые он никогда не смел и выключить его — в результате не первый старик в любительских производства Викторианская комедии был еще более кололи и ткнул ежедневные явления жизни, чем Сильвестр на тридцать.Обвинив глаза за очки — предложение ригидность затылочных мышц — это придется сделать для его описания, так как он не герой этой истории. Он является сюжет. Он является фактором, который делает это одна история вместо трех историй. Он делает замечания в начале и в конце.Позднего полуденного солнца приятно слонялся по пятой авеню когда Сильвестр, который только что вышли из этого ужасного публичной библиотеки где он консалтинг некоторые ужасные книги, сказал его невозможно шофер (это правда, что я после его движения через его собственные очки) что он не нуждается в его глупым, некомпетентные услуги нисколько более длиной. Размахивая тростью (которое он нашел слишком коротким) в левой руке (который он должен отрезать давно так как он постоянно обидеть его), он начал медленно шел по проспекту.Когда Сильвестр шел ночью он часто взглянул позади и с обеих сторон, чтобы увидеть, если кто-то был трусливый на него. Это стало постоянным маньеризма. По этой причине он не смог сделать вид, что он не видел Бетти Tearle, сидит в своей машине перед Тиффани.Обратно в его начале двадцатых годов он был в любви с Бетти Tearle. Но он подавлен ее. Он misanthropically расчлененный каждый еды, мотор поездки и музыкальной комедии, что они участвовали вместе и в тех немногих случаях, когда она пыталась быть особенно приятно ему — с точки зрения матери он был довольно желательно — он подозревается скрытые мотивы и впал в глубокий мрак, чем когда-либо. Тогда один день она сказала ему что она бы сойти с ума, если он когда-либо снова припарковать его пессимизм в ее солнце салон.И с тех пор то она, казалось, быть улыбается — бесполезно, в.Довнар, очаровательно улыбается.«Здравствуй, лесо,» она называется.«Почему — как это сделать, Бетти.» Он пожелал, она бы не называть его лесо-это звучало как — как штопать обезьяна или что-то.«Как это идет?» спрашивает она весело. «Не очень хорошо, я предполагаю.»«Ах, да,» он ответил сухо, «Управлять.»«Принимая в толпе счастливым?»«Небеса, да.» Он посмотрел вокруг него. «Бетти, почему они счастливы? Что они улыбаются? То, что они находят чтобы улыбнуться?»Бетти мелькнуло его взгляд лучистого развлечений.«Женщины может улыбнуться, потому что они имеют красивые зубы, лесо».«Ты улыбаешься,» продолжение Сильвестр цинично, «потому что вы комфортно в браке и имеют двоих детей. Вы представьте, вы счастливы, так что вы Предположим, что все остальные.»Бетти кивнул.«Вы можете ударить его, лесо-— «шофер посмотрел вокруг, и она кивнула на него. «Прощай».Лесо смотрел с Пан зависти, которая внезапно оказался раздражения, как он увидел, она повернулась и еще раз улыбнулась ему. Затем ее автомобиль был вне поля зрения в движении, и с объемным вздохом Он оцинкованный тростью в жизнь и продолжал свою прогулку.На следующем углу он остановился в магазине сигару и там он побежал в Waldron Кросби. В те времена, когда Сильвестр был приз голубь в глазах дебютанток он был игры куропатка с точки зрения промоутеров. Кросби, а затем продавец молодой Бонд, дал ему много безопасным и здоровым советы и спас его много долларов. Сильвестр любил Кросби, как он мог бы никому. Кросби сделал, как большинство людей.«Здравствуй, старый мешок нервов,» воскликнул Кросби genially, «приходят и имеют большой Corona рассеять мрак».Сильвестр рассматривать дела с нетерпением. Он знал, что он не собирается, как он купил.«Все еще вне на Ларчмонт, Уолдрон?» спросил он.«Право о.»«Как это ваша жена?»«Никогда не лучше».«Хорошо,» сказал Сильвестр подозрительно, «брокеров вы всегда выглядеть, как будто ты улыбаешься на что-то ваш рукав. Она должна быть веселый профессии.»Кросби рассмотрены.«Хорошо,» он признался,» она меняется — как Луна и цена безалкогольных напитков — но он имеет свои моменты.»«Уолдрон,» говорит Сильвестр искренне, «ты друг

Результаты (русский) 2:

У всех нас есть что раздраженный момент! Есть моменты, когда вы почти скажите безвредный старушку рядом, что вы действительно думаете о лице-что она должна быть на ночном медсестрой в доме для слепых; когда вы хотели бы спросить человека, которого вы так долго ждали десять минут, если он не перегрелся от всех гоночных почтальона вниз блок; когда вы почти говорят официанту, что если они вычитаются цента из законопроекта на каждый градус суп был ниже прохладной отель, будет обязан вам полдоллара; когда-а это безошибочный отличительный признак истинного раздраженно-улыбкой влияет на вас, как нижняя масло-барона влияет мужа коровы. Но в тот момент проходит. Шрамы могут оставаться на вашей собаки или воротник или вашей телефонной трубке, но ваша душа скользнула нежно обратно на свое место между нижним краем вашего сердца и верхним краем вашего желудка, и все в мире. Но имп который превращает на душевой кабиной раздражения, видимо, сделал это так жарко один раз в ранней юности Сильвестра Стоктон, что он никогда не осмелился тире и включите его в следствие не в первую очередь старик в любительской викторианской комедии не было еще более кололи и ткнул ежедневными явлениями жизни, чем был в тридцать Сильвестра. Обвиняя глаза за очках-предложению жестоковыйно-это придется сделать для его описания, так как он не герой этой истории. Он является сюжет. Он является фактором, который делает его одним история вместо трех историй. Он делает замечания в начале и в конце. Покойный днем солнце было слонялся приятно по Пятой авеню, когда Сильвестр, который только что вышел из этой отвратительной публичной библиотеке, где он консультирует некоторые ужасный книгу, рассказал невозможным шофера (это правда, что Я слежу за его движениями через своих очках), что он не будет нуждаться в его глупые, бездарные услуги больше. Размахивая тростью (который он нашел слишком короткое) в левой руке (который он должен отрезать давно, так как он постоянно оскорбляя его), он начал медленно вниз авеню. Когда Сильвестр пошел ночью он часто оглянулся и обе стороны, чтобы увидеть, если кто-нибудь тайком на него. Это стало постоянным манерность. По этой причине он не смог сделать вид, что он не видел Бетти Тиэрл сидя в своей машине перед Тиффани. Вернуться в его начале двадцатых годов он был влюблен в Бетти Тиэрл. Но он в депрессию ее. Он misanthropically расчлененный каждого приема пищи, двигатель поездки и музыкальной комедии, что они присутствовали вместе, и в тех редких случаях, когда она пыталась быть особенно приятно ему, с точки матери зрения он был весьма желательно: он подозревал, скрытые мотивы и упала в глубокий мрак, чем когда-либо. Затем в один прекрасный день она сказала ему, что она сойдет с ума, если он когда-либо снова припарковал свой ​​пессимизм в ее солнца гостиную. И с тех пор она, казалось, улыбался, бесполезно, оскорбительно, обворожительно улыбаясь. "Привет, Сильво," крикнула она . "Почему-как, Бетти." Он хотел, чтобы она не будет называть его Сильво-то звучало как-как чертовски обезьяна или что-то. "Как дела?" спросила она весело. "Не очень хорошо, я полагаю." "О, да," ответил он сухо ", мне удалось." "Принимая в счастливом толпы?" "Господи, да." Он посмотрел вокруг него. "Бетти, почему они счастливы? Что они улыбаются на? Что они находят, чтобы улыбнуться? "Бетти одарила его взгляд сияющим развлечения." Женщины могут улыбаться, потому что они имеют довольно зубы, лесное. "" Вы улыбаетесь, "продолжал Сильвестра цинично", потому что вы комфортно в браке и имеют двое детей. Вы представьте, что вы будете довольны, так вы думаете, что все остальные. "Кивнул Бетти." Вы, возможно, ударил его, Sylvo-- "Шофер посмотрел вокруг и она кивнула на него. "Прощай". Сильво наблюдал с болью зависти который оказался вдруг раздраженно, как он увидел, что она повернулся и улыбнулся ему еще раз. Потом ее машина была вне поля зрения в движении, и с объемной вздохом он оцинкованная трость в жизни и продолжил свою прогулку. На следующем углу он остановился на табачную лавку и там он столкнулся с Уолдрон Кросби. Назад в дни, когда Сильвестр был приз голубь в глазах дебютанток он также игра куропатка с точки зрения промоутеров. Кросби, то молодой продавец облигаций, дал ему много безопасной и здравомыслящий совет и спас ему много долларов. Сильвестр любил Кросби, насколько он мог нравится никому. Большинство людей сделали, как Кросби. "Привет, старый мешок нервы", воскликнул добродушно Кросби, "прийти и большой мрак-рассеивая Corona." Сильвестр рассматривать случаи с тревогой. Он знал, что он не собирался нравится то, что он купил. "Тем не менее на Ларчмонте, Уолдрон?" Спросил он. "Right-O." "Как не твоя жена?" "Никогда не лучше." "Ну," подозрительно спросил Сильвестр, "Вы брокеры всегда выглядят так, как будто вы что-то улыбается в рукаве. Это должно быть весело профессия. "Кросби считается." Ну, "признался он," это зависит, как луна, и цена безалкогольных напитков, но она имеет свои моменты. "" Уолдрон, "сказал Сильвестр искренне," вы " Re другу

Результаты (русский) 3:

если ты со мной. это моя все словамне нужна любовь так матч plz ур.