Everybody knows by this time that w

Everybody knows by this time that we first met Lautisse on shipboard but few people know that in the beginning Betsy and I had no idea who he was.
We were on the Queen Elizabeth, coming back from our first trip to Europe. It was on the second day that I ran into him sitting in a quiet corner on deck. He gave me a nasty look. I started to back away mumbling an apology and then his expression changed.
‘Wait!’ he called out. ‘You are and American?’
His English was good, and he asked me if I had a moment to help him with a small problem. He wanted to know the name of some United States Senator for the ship’s daily crossword puzzle. I sat down and puzzled over the thing. The definition was, ‘Senator who crosses a river.’ I thought of Senator Ford, but there were no Fords on the passenger list, and then I got it - Senator Bridges. There was a Miss Ethelyn Bridges on board.
I didn’t see him until next day, just before lunch, when he came into the main lounge, caught me by the arm, and whispered ‘Look!’ In his big hand he was holding a man’s wallet made of pigskin. ‘The prize!’ he said. ‘See what I’ve won! But for you, though, I would have never solved the puzzle. Come and have cocktail with me.’
I went with him to his state-room, and he got out a bottle of brandy. He introduced himself as Monsieur Roland and kept thanking me for my help with the puzzle. Then he began asking me some questions about myself and my business, and I told him I sold oil-burners.
We sat there talking, and finally he asked me if I could keep a secret, and then he said, ‘I am Lautisse.’
I told Betsy all about it, so after lunch we went up and talked to the ship’s librarian, asked him a few innocent questions and then dropped the name of Lautisse. We were greatly impressed by what we heard. We found out that my new friend was probably the world’s greatest living painter, that he had given up painting and was heard to say that he would never touch another brush as long as he lived.
Betsy talked me into sending a note to his cabin, asking him around for a drink.
Well, we got to be real friendly. He planned to spend a month in New York, and it was Betsy who suggested that he come up to our place for a weekend.
Lautisse arrived on the noon train Saturday and I met him at the station. We had promised him that we wouldn’t invite any people in and that we wouldn’t try to talk art to him. Driving out from the station I asked him if he wanted to do anything in particular, like play croquet or go for a swim or a walk in the woods, and he said that he just wanted to sit and relax. So we sat around all afternoon, and Lautisse looked at a ball game on television for about five minutes and couldn’t understand it, and I took him to my shop and showed him an oil-burner and he couldn’t understand that either. Mostly we sat around and talked.
I was up at seven-thirty the next morning and when I was having breakfast I remembered a job I’d been putting off for some time. Our vegetable garden has a white fence which I built with my own hands five years ago.
That garden fence is my pride and joy, and now that it needed a fresh coat of paint, I wanted to do the job. I got out a bucket half full of white paint and a brush. While I was getting things ready, I heard footsteps and there stood Lautisse. I said I had been getting ready to paint the fence but now that he was up, I’d postpone it. He protested. I took up the brush but he seized it from my hand and said, ‘First, I show you!’
I’m no Tom Sawyer - I wasn’t looking for anybody to paint that fence. I let him finish two sides of the post and then interrupted.
‘I’ll take it from here,’ I said, reaching for the brush. ‘No, no!’ he said, with an impatient wave of the brush.
I argued with him but he wouldn’t even look up from his work. I went back to the Sunday papers but every now and then I’d get up and go out and watch him for a couple of minutes. He spent three hours at it and finished the fence, all four sections of it. You should have seen him when he walked around the house to the terrace where I was sitting - he had paint all over him.
Some time during the afternoon he asked me if we were anywhere near Chappaqua, and I said it was the next town, and he wanted to know if we had ever heard of Gerston, the sculptor. We had heard of him, of course, and Lautisse said he had once known Gerston in Paris, and would it be possible to get in touch with him? I got Gerston on the telephone for him, but he talked in French, and I have no idea what the conversation was about.
He went back to town on the 9.03 that evening and at the station shook my hand and said I was a fine fellow and that he hadn’t enjoyed himself so much in years, and that he wanted Betsy and me to come to New York and have dinner with him some night.
We didn’t hear anything from him or about him for ten days. Then the New York papers got hold of the story. In the interview which Lautisse gave there were a few lines about the weekend he had spent with Mr and Mrs Gregg..
The day after the story appeared a reporter and a photographer from one of the papers arrived at our place. Besides taking pictures of Betsy and me, as well as of the house, they asked for every single detail of the great man’s visit, and Betsy told them of course about the garden fence. They took more pictures of the fence, the paint bucket and brush and the next morning the paper had quite a story. The headline said: LAUTISSE PAINTS AGAIN.
It gave us a sort of funny feeling, all this publicity, but we didn’t have much time to think about it. People started arriving in large numbers. They all wanted my garden fence, because it had been painted by the great Lautisse.
‘Look, gentlemen,’ I said. ‘I’m a businessman, I don’t know anything about painting, I mean painting pictures. But I do know a thing or two about painting a fence. A mule could have held a paint brush in his teeth and done almost as good a job on that fence as Lautisse did.’
In their turn they asked me if I knew that a single painting by Lautisse was worth as much as a quarter of a million dollars and whether I realized that my garden fence was a genuine Lautisse. I told them I’d make my decision in the next few days.
Those next few days were bedlam. We had to have the telephone disconnected - there were calls from all other the country. At least another dozen art galleries and museums sent people. By the end of the second day I was being offered twenty-five thousand. The next day fifty.
When on the fourth day Gerston came in I immediately took up the subject of the fence. He advised me not to sell the fence yet - and let the Palmer Museum in New York exhibit it for several weeks. He also explained what all excitement was about. He said one reason was that Lautisse had never before used a bit of white paint.
The fence was taken to New York. I went down myself to have a look, and I couldn’t keep from laughing when I saw my fence - it had a fence around it.
The exhibition was to end on a Saturday, and Gerton phoned that day and asked if I would meet him at the museum on Sunday.
He lead me to the room where my fence had been exhibited, and I did get a shock when we walked in. The fence had been cut up into sections.
‘Don’t get excited,’ said Gerston. ‘Let me show you something.’ He pointed to a word in black paint at the bottom corner. It took me a few seconds to recognize it. It was the signature of Lautisse.
‘But ... but I don’t get it!’ I stammered. ‘Why ... what... where is he?’
‘Lautisse sailed for home early this morning,’ said Gerston. ‘But last night he came over here, got down on his hands and knees, and signed each of the thirty sections. Now you’ve got something to sell.’
And indeed I did have. Twenty-nine sections of the thirty sections were sold within a month’s time at 10,000 each. I kept the thirtieth, it’s hanging how in our living-room.
After it was all over, I went to see Gerston.
‘Lautisse was genuinely fond of you and Mrs. Gregg,’ he said. ‘He had no idea, when he painted your fence, that it would make such a noise. But when it did, he got a good laugh out of it. And it was his idea to have the fence cut into sections. Then he got down to work and sighed each one.’

Результаты (русский) 1:

Все знают, это время, что мы впервые встретились Lautisse на борту судна, но немногие люди знают, что в начале Бетси и я не имел ни малейшего представления, кто он был. Мы были на королевы Елизаветы, возвращаясь из нашей первой поездки в Европу. Он был на второй день, что я побежал в его сидящим в тихом уголке на палубе. Он дал мне противно смотреть. Я начал назад прочь, бормотание извинения и затем изменено выражение его лица. «Ждать!» он позвал. «Вы есть и американских?» Его английский был хорош, и он спросил меня, если я имел время, чтобы помочь ему с небольшой проблемой. Он хотел бы знать имя некоторых сенатор Соединенных Штатов для корабля ежедневно кроссворд. Я сел и озадачен за вещь. Определение было, «Сенатор, который пересекает река.» Я думал сенатор Форд, но там были не Форды на список пассажиров, и затем я получил его - сенатор мостов. Там был Мисс Ethelyn мостов на борту. Я не видел его до следующего дня, незадолго до обеда, когда он вступил в главном вестибюле, поймал меня под руку и прошептала: «Смотрите!» В его большой руке он держал Мужской кошелек из свиной кожи. «Приз!»,-сказал он. ' Увидеть, что я выиграл! Но для вас, хотя, я бы никогда не решить головоломки. Приходите и коктейль со мной.» Я пошел с ним в его состояние комнату, и он достал бутылку коньяка. Он представился как месье Ролан и держал поблагодарить меня за мою помощь с головоломки. Затем он начал спрашивать меня несколько вопросов о себе и мой бизнес, и я сказал ему, что я продал горелки. Мы сидели там говорить, и наконец он спросил меня, если я мог бы держать в тайне, и тогда он сказал, «я Lautisse». Я сказала Бетси, все о нем, поэтому после обеда мы пошли и разговаривал с корабля библиотекарь, попросил его несколько невинных вопросов, а затем упала имя Lautisse. Мы были сильно впечатлены мы услышали. Мы выяснили, что мой новый друг, вероятно, величайший художник жизни в мире, что он дал вверх живописи и был услышан, чтобы сказать, что он никогда не коснется другого кисти до тех пор, как он жил. Бетси уговорил меня передача заметки в свою каюту, прося его вокруг для питья. Ну, мы получили реальные дружелюбны. Он планировал потратить в месяц в Нью-Йорке, и он был Бетси, который предложил, что он прийти к нам на выходные. Lautisse прибыли на поезде полдень субботы и я познакомился с ним на вокзале. Мы обещали ему, что мы не приглашаем любых людей, и что мы не пытаемся говорить искусства ему. Drive out от станции, когда я спросил его, если он хотел сделать что-нибудь, в частности, как играть в крокет или пойти поплавать или прогулка в лесу, и он сказал, что он просто хотел, чтобы посидеть и отдохнуть. Так мы сидели весь день и Lautisse посмотрел на игры с мячом на телевидении в течение пяти минут и не мог понять его и я взял его в моем магазине и показал ему горелки и он не мог понять, что либо. Главным образом мы сидели и говорили. Я был в семь тридцать утром следующего дня, и когда у меня завтрак, я вспомнил, что работу я откладывал на некоторое время. Наш огород имеет белый забор, который я построил своими руками пять лет назад. Это садовые ограждения-это моя гордость и радость, и теперь, когда он нужен свежий слой краски, я хотел бы делать эту работу. Я достал ведро наполовину белой краски и кисти. Пока я готовился вещи, я слышал стопам и там стоял Lautisse. Я сказал, я получал готов к покраске забора, но теперь, когда он был, я бы отложить его. Он протестовал. Я взял кисть, но он заел его из моей руки и сказал, «Во-первых, я покажу вам!» Я не том Сойер - я был не глядя для кого писать что забор. Я позволяю ему закончить обе стороны поста и затем прервана. «Я возьму его здесь,» я уже сказал, достигнув кисти. «Нет, нет!»,-сказал он, с нетерпение волна кисти. Я спорил с ним, но он даже не взглянул от его работы. Я вернулся в воскресенье бумаги, но каждо теперь и после этого я бы встать и выйти и смотреть его на пару минут. Он провел три часа на него и закончили забор, все четыре секции его. Вы бы видели его когда он ходил вокруг дома на террасу, где я сидел - он имел краска во всем его. Некоторое время во второй половине дня, когда он спросил меня, если мы были нигде вблизи Чаппакуа и я сказал, он был следующий город, и он хотел бы знать, если мы когда-либо слышали о Герстон, скульптор. Мы слышали его, конечно, и Lautisse сказал он когда-то известный Герстон в Париже, и его можно будет связаться с ним? Я получил Герстон по телефону для него, но он говорил на французском языке, и я понятия не имею, что разговор был о. Он отправился обратно в город на 9.03 тот вечер и на станции пожал мне руку и сказал я был прекрасный парень и что он не пользовался сам так много лет, и что он хотел, Бетси и меня приехать в Нью-Йорке и пообедать с ним некоторые ночь. Мы ничего не слышали от него, или о его за десять дней. Затем в Нью-Йорке документах раздобыл истории. В интервью, которое дал Lautisse были несколько строк о выходных, которую он провел с Мистер и миссис Грегг... На день после того, рассказ появился журналист и фотограф из одного из документов прибыл на нашем месте. Помимо съемки Бетси и меня, а также дома, они попросили каждую деталь визита великого человека и Бетси конечно рассказал им о садовые ограждения. Они взяли больше фотографий забор, ведро краски и кисти, и следующее утро бумага была целая история. Заголовок говорит: LAUTISSE краски снова. Он дал нам своего рода странное чувство, все это реклама, но нас не было много времени, чтобы думать об этом. Люди начали прибывать в больших количествах. Они все хотели мои садовые ограждения, потому что она была написана Великой Lautisse. "Смотри, Господа,' я сказал. ' Я бизнесмен, я не знаю ничего о живописи, я имею в виду картины. Но я знаю вещь или два о живописи забор. Mule может провели кистью в зубах и работу почти так же хорошо на этом заборе как Lautisse.» В свою очередь они спросили меня, если я знал, что один картина Lautisse стоит как четверть миллиона долларов и ли я понял, что мой сад забор был подлинным Lautisse. Я сказал им, что я хотел бы сделать мое решение в ближайшие несколько дней. Эти ближайшие несколько дней были бедлам. Мы должны были иметь телефон отключен - там были звонки от всех других страны. По крайней мере еще десятков художественных галерей и музеев послал людей. К концу второго дня я был предлагаемых двадцать пять тысяч. На следующий день пятьдесят. Когда на четвертый день Герстон пришел я сразу же взял тему забора. Он посоветовал мне не продать забор еще - и пусть Палмер музей в Нью-Йорке выставлять его на несколько недель. Он также пояснил, что все волнение было о. Он сказал, что одной из причин было что Lautisse никогда раньше использовал немного белой краской. Забор был доставлен в Нью-Йорке. Я пошел от себя, чтобы посмотреть, и я не мог удержаться от смеха, когда я увидел мой забор - это был забор вокруг него. The exhibition was to end on a Saturday, and Gerton phoned that day and asked if I would meet him at the museum on Sunday. He lead me to the room where my fence had been exhibited, and I did get a shock when we walked in. The fence had been cut up into sections. ‘Don’t get excited,’ said Gerston. ‘Let me show you something.’ He pointed to a word in black paint at the bottom corner. It took me a few seconds to recognize it. It was the signature of Lautisse. ‘But ... but I don’t get it!’ I stammered. ‘Why ... what... where is he?’ ‘Lautisse sailed for home early this morning,’ said Gerston. ‘But last night he came over here, got down on his hands and knees, and signed each of the thirty sections. Now you’ve got something to sell.’ And indeed I did have. Twenty-nine sections of the thirty sections were sold within a month’s time at 10,000 each. I kept the thirtieth, it’s hanging how in our living-room. After it was all over, I went to see Gerston. ‘Lautisse was genuinely fond of you and Mrs. Gregg,’ he said. ‘He had no idea, when he painted your fence, that it would make such a noise. But when it did, he got a good laugh out of it. And it was his idea to have the fence cut into sections. Then he got down to work and sighed each one.’

Результаты (русский) 3:

Всем известно, что мы впервые встретились Lautisse на судовых но немногие люди знают, что в начале Бетси и я не имел представления о том, кто он.
мы были на Куин Элизабет, возвращаясь из нашей первой поездки по Европе. Он был на второй день, в который Я сбежал в него зона отдыха в тихом уголке на палубе. Он дал мне ждать неприятный вид.Я начала на стороне покачал головой извинения и затем его выражение изменить.
"подождите!' он называется. "Вы и американских? '
его на английском языке, была хорошая, и он просил меня, если я в данный момент помочь ему с небольшой проблемой. Он хотел бы знать названия некоторых сенатором Соединенных Штатов для судна - ежедневно аркебузы. Я долго сидел и в это. Определение,"Сенатор, который пересекает реку." Я думаю, что сенатора Форд, но нет Бродов в список пассажиров, а затем я есть - сенатор мостов. Существует мисс Bambi никогда мосты на системной плате.
Я не видел его, пока следующий день, только перед обедом, когда он вступил в главном холле, схватил меня за руку и прошептал "посмотрите!' в его большой стороны заявил, что не мужчина портмоне из любопытен.