Thereafter I tried very hard to be

Thereafter I tried very hard to be a successful teacher with my class, but somehow, as day followed day in painful procession, I re¬alized that I was not making the grade. I bought and read books on the psychology of teaching in an effort to discover some way of providing the children with the sort of intellectual challenge to which they would respond, but the suggested methods somehow did not meet my particular need, and just did not work. It was as if I were trying to reach the children through a thick pane of glass, so remote and uninterested they seemed.
Looking back, I realize that in fact I passed through three phases in my relationship with them. The first was the silent treatment, and during that time, for my first few weeks, they would do any task I set them without question or protest, but equally without interest or enthusiasm; and if their interest was not required for the task in front of them would sit and stare at me with the same careful patient attention a birdwatcher devotes to the rare feathered visitor...
I took great pains with the planning of my lessons, using illus¬trations from the familiar things of their own background... I creat¬ed various problems within the domestic framework, and tried to encourage their participation, but it was as though there were a conspiracy of indifference, and my attempts at informality fell pitifully flat.
Gradually they moved on to the second and more annoying phase of their campaign, the "noisy" treatment. It is true to say that all of them did not actively join in this but those who did not were obviously in some sympathy with those who did. During a lesson, especially one in which it was necessary for me to read or speak to them, someone would lift the lid of a desk and then let it fall with a loud bang; the culprit would merely sit and look at me with wide innocent eyes as if it were an accident.
They knew as well as I did that there was nothing I could do about it, and I bore it with as much show of aplomb as I could man¬age. One or two such interruptions during a lesson were usually enough to destroy its planned continuity... So I felt angry and frus¬trated when they rudely interrupted that which was being done purely for their own benefit.
One morning I was reading to them some simple poetry. Just when I thought I had inveigled them into active interest one of the girls, Monica Page, let the top of the desk fall; the noise seemed to reverberate in every part of my being and I felt a sudden burning anger. I looked at her for some moments before daring to open my mouth; she returned my gaze, then casually remarked to the class at large: "The bleeding 3 thing won't stay up." It was all rather de¬liberate, the noisy interruption and the crude remark, and it her¬alded the third stage of their conduct. From then on the words "bloody" or "bleeding" were hardly ever absent from any remark they made to one another especially in the classroom. They would call out to each other on any silly pretext and refer to the "bleed¬ing" this or that, and always in a voice loud enough for my ears. One day during an arithmetic period I played right into their hands. I was so overcome by anger and disgust that I completely lost my temper ... I went upstairs and sat in the library, the only place where I could be alone for a little while. I felt sick at heart, because it seemed that this latest act, above all others, was intend¬ed to display their utter disrespect for me. They seemed to have no sense of decency, these children; everything they said or did was coloured by an ugly viciousness, as if their minds were forever rooting after filth. "Why, oh why," I asked myself, "did they be¬have like that? What was wrong with them?

Результаты (русский) 1:

После этого я очень старался быть успешным учителем с моего класса, но так или иначе, как за день в болезненные процессии, я re¬alized, что я не делал класс. Я купил и прочитал книги по психологии преподавания в попытке обнаружить какой-либо способ обеспечения детей с рода интеллектуальный вызов, к которому они будут реагировать, но предлагаемые методы как-то не соответствует моей особой необходимости и просто не работают. Это было, как будто я пытались достичь детей через толстые панели стекла, столь отдаленных и незаинтересованных они казались.Оглядываясь назад, я понимаю, что на самом деле я прошел через три фазы в моих отношениях с ними. Первым был молчком обработка, и за это время, мои первые несколько недель, они будут делать любой задачи, которую поставила их без вопрос или протест, но столь же без интереса и энтузиазма; и если их интерес для задачи перед ними не требовалось бы сидеть и смотреть на меня с же пристальное внимание пациента, который был орнитолог посвящает редких пернатых посетитель...Я взял большой боли в планировании моих уроков, используя illus¬trations от знакомые вещи их собственные фона... Я creat¬ed различные проблемы в национальных рамках и пытался содействовать их участию, но это было, как будто там были заговора равнодушия, и мои попытки неформальность к сожалению треском.Постепенно они переехали на этапа второй и более раздражает их кампании, «шумные» лечение. Это значение true, чтобы сказать, что все они активно не вступить в это, но те, которые не были явно в некоторые сочувствие с теми, кто сделал. Во время урока, особенно один, в котором было необходимо для меня, чтобы читать или говорить с ними, кто-то будет поднимите крышку письменный стол, а затем дайте ему падать с громким треском; виновник будет просто сидеть и смотреть на меня с широким невинные глаза, как будто это несчастный.Они знали, так я сделал, что не было ничего, что я мог сделать об этом, и я родила его с столько шоу апломб, как я мог man¬age. Один или два таких перерывов во время урока были обычно достаточно, чтобы уничтожить его запланированного непрерывности... Так что я чувствовал злой и frus¬trated, когда они грубо прервано, которая делается исключительно в своих собственных интересах.Однажды утром я читал им некоторые простые поэзии. Просто, когда я думал, я удалось их в активный интерес, одна из девушек, Моника страницы, пусть в верхней части стол падения; шум, как представляется, отражаться в каждый частью моей жизни и я почувствовал внезапный гнев горения. Я посмотрел на нее за несколько мгновений до осмелился открыть рот; она возвращается мой взгляд, потом случайно заметил к классу в целом: «кровотечение 3 вещь не остаться вверх.» Это было все довольно de¬liberate, шумные перерыва и сырой замечание и он her¬alded третий этап их поведения. С этого момента слова «кровавый» или «кровотечение» отсутствовали вряд ли когда-либо от любого замечание о том, что они сделали друг другу, особенно в классе. Они взывают к друг другу на любой предлог, глупо и относятся к «bleed¬ing» тот или иной и всегда в голос достаточно громкий для моих ушей. Один день в арифметических период я играл прямо в свои руки. Я был так преодолеть гнев и отвращение, что я полностью потерял мое настроение... Я пошел наверх и сидел в библиотеке, единственное место, где я мог бы быть в покое на некоторое время. Я чувствовал себя больным в сердце, потому что казалось, что этот последний акт, выше всех других, был intend¬ed для отображения их крайнее неуважение для меня. Они, как представляется, не имеют чувство приличия, эти дети; все, что они сказали или сделали был окрашены уродливые порочности, как будто их умы навсегда болеть после грязь. «Почему, ну почему, «я спросил себя, «сделали они be¬have как это? Что случилось с ними?

Результаты (русский) 2:

После я очень старался, чтобы быть успешным учителем с моего класса, но как-то, а день последовал день в болезненной процессии, я re¬alized, что я не делал оценку. Я купил и читать книги по психологии обучения, с тем чтобы обнаружить некоторый способ предоставления детям с рода интеллектуальный вызов, к которому они будут реагировать, но предложенные методы почему-то не встретить свою особую необходимость, и просто не работают , Это было, как если бы я пытался достичь детей через толстый панели из стекла, так и дистанционного незаинтересованными они казались.
Оглядываясь назад, я понимаю, что на самом деле я прошла три этапа в моих отношениях с ними. Первым был молчать лечение, и в течение этого времени, для моих первых нескольких недель, они будут делать любую задачу я поставил их без вопроса или протеста, но в равной степени, без интереса и энтузиазма; и если их интерес не требуется для выполнения этой задачи перед ними будет сидеть и смотреть на меня с тем же пристальное внимание пациента орнитолог посвящает редких пернатых посетителей ...
Я взял большие усилия в планировании моих уроках, используя Illus ¬trations от привычных вещей их собственный опыт ... Я creat¬ed различные проблемы в отечественной рамках, и попытался поощрять их участие, но это было, как будто были заговор равнодушия, и мои попытки неформальности упал жалобно плоским.
Постепенно они перешли на второй и более раздражающей фазе их кампании, "шумной" лечения. Правда, чтобы сказать, что все из них активно не участвовать в этом, но те, кто не были, очевидно, в какой-то симпатии к тем, кто сделал. Во время урока, особенно та, в которой это необходимо для меня, чтобы читать или говорить с ними, кто-то поднять крышку столом, а затем дать ему упасть с громким хлопком; виновником бы просто сидеть и смотреть на меня с широкими невинными глазами, как будто это было случайно.
Они знали, как я сделал, что не было ничего, что я мог сделать об этом, и я родила его с таким же шоу апломбом, как я мог man¬age. Один или два такие перерывы во время урока были достаточно обычно, чтобы уничтожить запланированную преемственность ... Так что я был зол и frus¬trated, когда они грубо прервал то, что было сделано чисто будучи в своих собственных интересах.
Однажды утром я читал в них некоторые просто поэзия. Просто, когда я думал, что затянет их в активный интерес одна из девушек, Моника страницу, пусть столешницы падения; шум, казалось, отражаются в каждой части моего существа, и я вдруг почувствовал жжение гнев. Я посмотрел на нее, прежде чем некоторые моменты смея открыть рот; она вернулась мой взгляд, то случайно заметил в классе в целом: "Кровотечение 3 вещь не будет ложиться." Это было все довольно de¬liberate, шумная прерывание и сырой замечание, и он her¬alded третий этап своего поведения. С тех пор на словах "кровавый" или "кровотечение" были едва ли отсутствует на замечание они сделали друг с другом, особенно в классе. Они взывают к друг другу на любом глупом предлогом и относятся к "bleed¬ing" то или это, и всегда в достаточно громко для моих ушей. Однажды во время арифметической период я играл прямо в руках. Я был так преодолеть гнев и отвращение, что я полностью потерял самообладание ... Я поднялся наверх и сел в библиотеке, единственное место, где я мог бы быть в покое на некоторое время. Я чувствовал себя больным сердцем, потому что казалось, что это последний акт, выше всех остальных, был intend¬ed, чтобы показать их полную неуважение для меня. Они, казалось, не имеют смысла благопристойности, эти дети; все, что они сказали или сделали было окрашено уродливой жестокости, как будто их умы были навсегда искоренить после грязи. "Почему, ну почему," Я спросил себя, "они be¬have так? Что случилось с ними?

Результаты (русский) 3:

После этого я постаралась быть успешной подготовки преподавателей с моего класса, но каким-то образом, как день, затем день в болезненных процессия, я пере¬alized, я был не класс. Я купил и чтение книг в области психологии обучения, с тем чтобы обнаружить некоторые способом предоставления детей с такого рода интеллектуальной задачей, на которую они будут реагировать,