CHAPTER TENElla had confessed to le

CHAPTER TEN

Ella had confessed to leaving the necklace Eugene had given her for her thirty-ninth birthday on top of the cabinet in the drawing room. She had been wearing it with her trousers and sweater, decided it was too 'dressed-up' for a drive to Sussex and taken it off, meaning to put it in her suitcase. Eugene was never cross. All he said was, 'Never mind, darling. These things happen. I'll buy you a nicer one for your fortieth.'

He was more concerned about his netsuke animals, which the burglar had also taken, and the Nymphenburg porcelain the police had found smashed on the corner of the Portobello Road. All of it had been stolen, it seemed, by a bunch of thugs who had finished off their spree by beating up an innocent young man on his way home after a harmless evening out. The police had been rather severe with Eugene, scolding him for leaving his french window key in the lock and not bolting his side gate. He had been so sweet to Ella that she didn't say she'd told him so.

The pleasures of the weekend were still with her when she walked into the medical centre on Tuesday morning, but she was brought down to earth by the news that Joel Roseman had made an appointment to see her at twelve noon after her morning surgery. He was physically much better. The receptionist said he laid stress on the word.



* * *


Joel's mother visited him every day. He asked her if his father objected, if she was defying his father, spending so much time with him in this flat but she said no, adding ingenuously that Morris didn't mind how often she saw their son so long as he didn't have to. Sometimes she suggested a walk in the park under the trees that stand in a long row parallel with the Bayswater Road, but Joel wouldn't unless it was after dark, so mostly she sat with him in one of the gloomy rooms and talked to him fretfully about his solitary life, his lack of a girlfriend or, indeed, any friend. One day he told her about his near-death experience, though leaving out the part about bringing Mithras back with him. When he said he had found not heaven, but hell at the end of the tunnel, she began to cry.

He tried to reassure her. 'Hell is beautiful, Ma. It's a bit like the park but without so many people.'

After she had gone, driving the Bentley back to Hampstead Garden Suburb, he sat gazing at the endlessly reflected bronze heads. They made the flat appear enormous, Julius Caesar, Augustus, Tiberius and all the rest. They were all the same man, all the same copy of an ancient ruler, dead two thousand years. As he stared at their hard mouths, aquiline noses and sightless eyes, Mithras returned. Joel couldn't have said how he knew Mithras was present because most of the time he was invisible, yet Joel knew he was there as surely as he had known his mother had been. It was as if he had some extra sense, which no one had ever named.

He felt Mithras's presence rather like a perpetual touch, as if his visitor had laid a hand lightly on him and rested it there. At the same time he felt that if light could be admitted to the place, bright white light flooding the flat, Mithras would become truly visible, as clear as any human being, for he had come from a radiant gleaming place. But Joel was too afraid of the light to take such a radical step. He felt it might blind him, literally destroy his sight. Besides, he was unsure whether he hated Mithras's presence or loved it. He sat somnolent in the living room or reclined on the brown velvet sofa for hours on end, not reading or listening to anything or watching television, sometimes falling into a doze. One afternoon he had decided to resume his infrequent habit of taking himself alone to the cinema. Wearing his blackest sunglasses, he set out to see The Lives of Others but when he was halfway there he felt a dizzying sensation he thought might be the start of a panic attack and he turned back towards home. The very fact of heading for home, his dark sanctuary, calmed him.

The morning he was due to see Dr Peacock, the psychotherapist, Mithras spoke to him. Joel couldn't see him, hadn't seen him for several days, though he had felt the touch of his hand, but he heard his voice. At first he wasn't sure who it was or where it came from. Sometimes, though the walls were thick and this dark shadowy place well-insulated, sounds could be heard from his neighbours. They were loud-voiced people who often moved their furniture about and once or twice had given noisy parties. But this voice was soft, persuasive and almost seductive.

He knew this was human speech he was hearing, but for a while he couldn't make out the words, only that the rhythm of what was said was the rhythm of English. Then, quite clearly, he heard it say, 'She will ask you if you hear voices.'

Joel said nothing. He lay back and closed his eyes, wondering as he did so why human beings have the ability to shut off their vision but no mechanism for doing the same for hearing. On his way to Dr Peacock he went into a pharmacy and bought himself some earplugs made of wax, though he was beginning to feel he would have no need to use them.

Dr Peacock said nothing about hearing voices. She said very little. She was a white-haired woman, the hair copious and long, with the face of a Russian ballet dancer and the barrel-shaped body of a bricklayer. The suit she wore was charcoal-coloured linen, the trousers tapering and the jacket like a mandarin's. Joel expected a couch and there was one but not for him. Dr Peacock reclined on it while he sat in an armchair.

The psychotherapist had a high-pitched voice with the slight lisp of a camp vicar in a comedy show. Joel found it rather hard to believe she was a woman. She asked Joel to tell her why he had come and Joel told her about his heart operation, his near-death experience and Mithras. When he paused or hesitated Dr Peacock said, 'Go on,' and when he had told her everything in detail Dr Peacock said, 'Tell me again.' It reminded Joel of police interrogations he had seen on television when the investigating officer asks the suspect to repeat his story in order to catch him out in a lie.

At the end of the second recounting, the psychotherapist asked him who he thought Mithras was but soon after Joel had begun talking about him, Dr Peacock said time was up and she would see him next week. Joel had, perhaps naively, supposed that after even a single session he would begin to feel better about things but he didn't. He put on his dark glasses and walked slowly to a bus stop, not knowing or much caring which buses stopped there. One came but it was the kind where you have to have a ticket or a pass before you board and the driver turned him off.

'You have to get off,' the driver said. 'It's no use arguing. I don't make the rules.'

This unnerved Joel and he hailed a taxi. The people in the streets all seemed to be staring at him, sitting alone in the back. They stared at him, he thought, with resentful eyes or, worse, with savage glares, and children made faces. One little boy stuck out his tongue and Joel put his face in his hands. He hadn't enough money on him so he got the driver to take him to a cash dispenser. Three men were ahead of him. They all seemed to know each other and began to whisper together, one of them turning round to eye him before going back to their conversation. This was what happened when he exposed himself to the light. He felt uncomfortable, wondering if they meant to attack him. But nothing happened, he got his money and was soon at home.

His living room, which until then had always seemed rather too dark, nearly as dark as the rest of the place, was now too light for him. He settled that by pulling down the dark-green blind to its fullest extent. The grey dimness of a wet afternoon now prevailed and, reclining on the sofa in much the same attitude as Dr Peacock had taken up, he phoned Dr Cotswold. Or tried to phone her. The voice he got was the receptionist's, which said she was with a patient but she would pass on his message and ask her to call him back. The call didn't come for almost an hour, the longest hour Joel thought he had spent for years. And when she did phone, though Joel had supposed Dr Peacock would have given her a careful report by now, she knew nothing about what had happened during his visit.

Would she come and see him? He had a lot to tell her.

'Today won't be possible,' she said.

'Tomorrow, then.' When she didn't answer immediately he said, 'Please.'

'I think you should come to me, Joel. Shall we say 12.30 when my last patient will have gone?'

'I will be your last patient, won't I?'

He could hear very little in the flat; with the windows shut, not even more than a faint hum from the traffic. He fetched the earplugs he had bought and, working the wax with his fingers, moulding two cone shapes, he inserted them into his ears. The peculiar silence that descended was unlike normal quiet but made him feel rather as if he were being smothered. He had to make a conscious effort to breathe but gradually the feeling went and he appreciated his new deafness. Now he was enclosed, sightless and without hearing, and he fell asleep. When he woke, two hours later, remaining in his dark cocoon, he found himself thinking about what he would say to Dr Cotswold next day. He would tell her about Amy, about his father and what had divided them so terribly and irrevocably.

The netsuke lion and the monkey had turned up. Much to Eugene's gratification and gratitude, a shopkeeper in Westbourne Grove had found them in the gutter and handed them in at the police station. He wanted to reward Mr Siddiqui but the shopkeeper refused his offers and said being able to return these valuable objects to their owner was reward enough. A Crime Protection officer had made an appointment to come round to Chepstow Villas and advise Eugene on sensible measures that should be taken to make his house more secure.

'Keeping a light on in the garden, I expect t

Результаты (русский) 1:

ГЛАВА 10Элла признался оставляя ожерелье Eugene дал ей на ее тридцать девятой рождения поверх кабинета в гостиной. Она носить его с ее брюки и свитер, решил, что он был слишком «одетый вверх» для привода на Сассекс и take off, смысл положить в чемодан. Eugene никогда не был крест. Все он говорит, ' никогда не ум, дорогая. Эти вещи случаются. Я куплю тебе один лучше для вашего сороковой.»Он был больше озабочен его нэцкэ животных, которые также имели грабитель, и Нимфенбург, фарфора, которую полиция обнаружила разбили на углу Портобелло-роуд. Все это были украдены, казалось, куча бандитов, которые закончили покинуть их Шпрее, избиение невинных молодой человек возвращался домой после безвредные вечер вне. Полиция была довольно суровый с Eugene, бранить его оставляя его французское окно ключ в замок и не скрепляя болтами его стороне ворот. Он был так сладко Элла, что она не сказать, что она сказала ему, так.Удовольствий выходные были по-прежнему с ней когда она вошла в медицинский центр во вторник утром, но она была доставлена на землю, Новости, что Joel Roseman сделал на прием, чтобы увидеть ее в 12 полдень после ее утром хирургии. Он был физически намного лучше. Портье сказал, что он заложил стресса на слово.* * *Joel мать посетил его каждый день. Он спросил ее, если его отец возражал, если она игнорирует его отец, тратить так много времени с ним в этой квартире, но она говорит нет, простодушно, добавив, что Моррис не виду, как часто она увидела их сына, пока он не пришлось. Иногда она предложила Прогулка в парке под деревьями, которые стоят в ряду длинный параллельно с Бейсуотер-роуд, но Joel бы если он был после наступления темноты, поэтому в основном она сидел с ним в одной из комнат мрачный и fretfully говорил с ним о его уединенный образ жизни, его отсутствие подруга или, действительно, любой друг. Однажды он рассказал ей о его предсмертный опыт, хотя оставив часть о привлечении Митра обратно с ним. Когда он сказал, что он не нашел неба, но ад в конце туннеля, она начала плакать.Он пытался успокоить ее. ' Ад это красиво, мА. Это немного, как парк, но не так много людей.»После того, как она ушла, вождение Bentley обратно в Hampstead сад пригород, он сидел, глядя на бесконечно отраженного бронзовых голов. Они сделали квартиру появляются огромные, Юлий Цезарь, Огастес, Тиберий и все остальное. Они были все тот же человек, все же копия древнего правителя, две тысячи лет как мёртв. Как он смотрел на их жесткий рот, горбоносы и незрячих глаза, Митра вернулся. Как он знал, что Митра присутствовал, потому что большую часть времени он был невидимым, но Joel знал, что он был там, так же верно, как он известен его мать была не мог сказал Joel. Это было, как если бы он имел некоторые дополнительный смысл, который никто когда-либо именем.Он чувствовал присутствие Митра скорее, как вечный прикосновение, как будто его посетитель возложил руки слегка на него и отдыхали там. В то же время, он чувствовал, что если свет могут быть допущены к месту, яркий белый свет, затопления квартиры, Митра станет действительно видно, как ясно как любого человека, он пришел от лучистого блестящие места. Но Joel был слишком боятся света такой радикальный шаг. Он чувствовал, что она может ослепить его, буквально уничтожить его зрение. Кроме того он был уверен ли он ненавидел Митра присутствие или любила его. Он сидел дремлющую в гостиной или reclined на диван коричневого бархата часами напролет, не читать или слушать что-нибудь или смотреть телевизор, иногда попадания в дозе. Однажды он решил возобновить его редко привычка брать сам только в кино. Носить его черных очков, он поставил чтобы увидеть жизнь других, но когда он был на полпути там он почувствовал головокружительные ощущения, что он думал, может быть началом паники и он повернул обратно к дому. Сам факт заголовка для дома, его темные святилище, успокоил его.Утром, что он должен был увидеть Dr Peacock, психотерапевт, Митра говорил с ним. Joel не мог видеть его, не видел его в течение нескольких дней, хотя он почувствовал прикосновение его руку, но он услышал его голос. Сначала он не был уверен, кто это был, или откуда он взялся. Иногда хотя стены были толстые и это темные темные место хорошо изолированные, звуки можно услышать от его соседей. Они были громкий голос людей, которые часто передвигались их мебель и один или два раза дали шумных вечеринок. Но этот голос был мягким, убедительными и почти соблазнительной.Он знал, это было человеческой речи, которую он слух, но какое-то время он не мог сделать из слова, только что ритм, что было сказано было ритм английского языка. Затем совершенно очевидно, он услышал это сказать, «Она будет просить вас, если вы слышите голоса».Joel сказал ничего. Он лег на спину и закрыл глаза, интересно, как он сделал это почему люди имеют возможность отключения их видение, но никакого механизма для делать то же самое для слуха. На его пути к Dr Peacock он пошел в аптеку и купила себе некоторые беруши изготовлены из воска, хотя он начинает чувствовать, что он бы не нужно использовать их.Д-р Peacock ничего не сказал о слушание голоса. Она сказала, что очень мало. Она была белой волосатая женщина, волосы обильного и длинные, с лицом Русский танцор балета и бочкообразных тело каменщик. Костюм, которое она носила был уголь цветных постельное белье, сужающийся брюки и пиджак как Мандарин. Joel ожидается диван и там был один, но не для него. Д-р Peacock полулежал на него, пока он сидел в кресле.Психотерапевт был пронзительный голос с небольшой Лисп лагеря викарием в комедийное шоу. Joel нашли довольно трудно поверить, что она была женщина. Она спрашивает, Joel сказать ей почему он пришел и Joel рассказал ей о своем операция на сердце, его предсмертный опыт и Митра. Когда он остановился, или колеблясь Dr Павлин сказал, 'Дальше', и когда он сказал ей все в деталях Dr Peacock сказал: Скажи мне снова.» Он напомнил Joel допросов в полиции, что он видел на телевидении, когда следователь спрашивает подозреваемый повторить свою историю для того, чтобы поймать его во лжи.В конце второй пересчет психотерапевт спросил его, кто он считает Митра был, но вскоре после того, как Joel начал говорить о нем, Dr Peacock говорит время вверх и она будет видеть его на следующей неделе. Joel возможно, наивно, предположил, что после еще одной сессии он начнет чувствовать себя лучше о вещах, но он не. Он поставил на его темные очки и медленно пошел к автобусной остановке, не зная, или много заботы какие автобусы остановились там. Один пришел, но он был вид, где вы должны иметь билет или пройти, прежде чем вам совет и водителя, его выключен.«Вы должны сойти,»,-сказал водитель. ' Это бесполезно спорить. Я не сделать правила.»Это расстроенный Joel и он приветствовал такси. Люди на улицах все, как представляется, глядя на него, сидя в одиночестве в спину. Они смотрели на него, он думал, с обиженным глаза или, еще хуже, с диким блики и детей, ставших лица. Один маленький мальчик торчал его язык и Joel положить его лицо в его руках. Он не достаточно денег на него, поэтому он получил водителя, чтобы доставить его в банкомате. Трое мужчин были впереди него. Они все, казалось, знали друг друга и начал шептать вместе, один из них оборачиваясь для глаз его перед возвращением к их беседе. Это было то, что произошло, когда он подвергается сам свет. Он чувствовал себя неуютно, интересно, если они предназначены, чтобы атаковать его. Но ничего не произошло, он получил свои деньги и вскоре был дома.Его гостиной, которая до сих пор всегда казалась довольно слишком темный, почти темно, как остальная часть места, в настоящее время слишком легкими для него. Он поселился, потянув вниз темно-зеленого цвета слепых в полной мере. Серый помутнения влажный днем теперь преобладали и, лежа на диване в намного такое же отношение, как доктор Peacock был рассмотрен, он позвонил Dr Cotswold. Или пытался позвонить ей. Голос, который он получил был портье, который говорит, она была с пациентом, но она будет проходить на его сообщения и попросить ее, чтобы называть его обратно. Вызов не приходят почти час, длинный час, Joel думали, что он провел на годы. И когда она Телефон, хотя Joel предположительно Dr Peacock дал бы ей тщательный доклад в настоящее время, она ничего не знали о том, что произошло во время его визита.Она придет и увидеть его? Он имел много, чтобы сказать ей.«Сегодня не будет возможно,» она говорит.«Завтра, то.» Когда она не ответил сразу же он сказал, «Пожалуйста».«Я думаю, вы должны прийти ко мне, Joel. Мы должны сказать 12.30, когда мой последний пациент будет пошли?'«Я будет ваш последний пациент, не я?»Он мог слышать очень мало в квартире; с окна закрыты не даже более слабый шум от движения. Он принес беруши, которые он купил, и работы воск с его пальцами, литье, два конуса фигуры он вставляется их уши. Своеобразный молчание, которое спустились в отличие от обычных тихий но сделал ему чувствовать себя довольно, как если бы он был задушены. Он должен был сделать сознательное усилие, чтобы дышать, но постепенно чувство пошел и он оценил его новой глухота. Теперь он был заключен, слепой и без слуха, и он заснул. Когда он проснулся, два часа позже, оставшихся в его темные кокон, он нашел себя думать о то, что он скажет доктор Cotswold на следующий день. Он хотел бы рассказать ей о Эми, о его отец и что разделили их так ужасно и безвозвратно.Нэцкэ Лев и обезьяна превратился. Eugene удовлетворение и благодарность лавочник в Westbourne Grove их нашли в канаве и передал их полицейском участке. Он хотел награду г-н Сиддики, но продавец отказался его предложения и говорит, будучи в состоянии вернуть эти ценные предметы их владельцу было наградой. Защиты преступления офицер сделал назначение туда приехать Chepstow вилл и консультировать Eugene на разумные меры, которые должны быть приняты, чтобы сделать свой дом более безопасным.' Держать свет на в саду, я ожидаю t

Результаты (русский) 2:

Глава десятая Элла призналась оставив ожерелье Евгений подарил ей для ее тридцать девятый день рождения на верхней части шкафа в гостиной. Она носила его с ее брюки и свитер, решил, что это было слишком "разодетые" для привода в Сассексе и принимать его, это означает, положить его в чемодан. Евгений никогда не был крест. Все, что он сказал, было: "Ничего, дорогая. Такие вещи случаются. Я куплю вам приятнее вариантом для сороковой. Он был больше озабочен его нэцкэ животных, которые также принятых грабитель, и фарфор Нимфенбург полиция нашла разбили на углу Портобелло-роуд. Все это было украдено, казалось, связкой головорезов, которые прикончили их веселье, избивая невинного молодого человека на его пути домой после безобидного атмосферу. Полиция была довольно тяжелой с Евгением, ругая его за оставив свою французский ключ окна в замке, а не болтами его стороне ворота. Он был так сладко Элла, что она не сказать, она сказала ему об этом. Удовольствия выходные были все еще ​​с ней, когда она вошла в медицинском центре во вторник утром, но она был сбит на землю новости что Джоэл Роземан сделал назначение, чтобы увидеть ее в двенадцать полудня после утренней операции. Он был физически намного лучше. Секретарша сказал он особо подчеркнул слова. * * * Мать Джоэла посетили его каждый день. Он спросил ее, если его отец возразил, если она игнорирует его отца, тратить так много времени с ним в этой квартире, но она сказала нет, добавив, простодушно что Моррис не возражаете, как часто она увидела своего сына, пока он не должен. Иногда она предложила прогуляться в парке под деревьями, которые стоят в длинной строки параллельно с Bayswater Road, но Джоэл не, если это не было после наступления темноты, так в основном она сидела с ним в одном из мрачных комнат и разговаривал с ним раздраженно о его уединенной жизни, его отсутствие подруги или, в самом деле, любой другу. Однажды он сказал ей о своей клинической смерти, хотя оставляя часть о привлечении Митра назад с ним. Когда он сказал, что он не нашел небеса, но ад в конце туннеля, она начала плакать. Он попытался успокоить ее. "Ад красиво, Ма. Это немного похоже на парк, но без столь многих людей. После того как она ушла, за рулем Бентли обратно в Хэмпстед Гарден Пригород, он сидел, глядя на бесконечно отраженных бронзовых голов. Они сделали в квартире появляются огромные, Юлий Цезарь, Август, Тиберий и все остальное. Они были все же человек, все же копия древнего правителя, мертвые две тысячи лет. Как он смотрел на своих жестких рот, орлиными носами и глазами незрячих, Митра вернулась. Джоэл не мог сказать, как он знал, Митра был присутствовать, потому что большую часть времени он был невидим, но Джоэл знал, что он был там так же, как он знал, его мать была. Это было, как если бы он имел некоторый дополнительный смысл, которого никто никогда не названа. Он чувствовал присутствие Митры, а как вечного ощупь, как будто его посетитель положил руку на его и положил его там. В то же время он чувствовал, что если свет может быть допущен к месту, яркий белый свет наводнения квартиру, Митра бы стать по-настоящему видно, как ясно, как любого человеческого существа, ибо он пришел из лучистой месте блестящей. Но Джоэл был слишком боится света, чтобы принять такой радикальный шаг. Он чувствовал, что это, возможно, ослепить его, в буквальном смысле уничтожить его из виду. Кроме того, он был уверен, ненавидели ли он присутствие Митры или любил его. Он сидел сонный в гостиной или полулежа на диване коричневой бархатной часов на конце, не читая или слушая что-нибудь или смотреть телевизор, иногда впадая в дремоту. Однажды днем он решил возобновить свою редкую привычку принимать себя в кино в одиночку. Ношение его самые черные очки, он отправился к жизни других, но, когда он был уже на полпути там он чувствовал себя головокружительные ощущения он считал бы начало паники, и он повернулся к дому. Сам факт направляясь к дому, его темно-святилище, успокоил его. На следующее утро он должен был видеть, д-р Павлина, психотерапевт, Митра говорил с ним. Джоэл не мог видеть его, не видел его в течение нескольких дней, хотя он почувствовал прикосновение его руки, но он услышал его голос. Сначала он не был уверен, кто это был и где он взялся. Иногда, хотя стены были толстые и эта темная темная место хорошо изолированы, звуки можно было услышать из его соседей. Они были громогласные людей, которые часто перемещаются свою мебель и о один или два раза дал шумные вечеринки. Но это голос был мягким, убедительным и почти соблазнительно. Он знал, что это человеческую речь он слышит, но на некоторое время он не мог разобрать слов, только то, что ритм, что было сказано был ритм английского языка. Затем, совершенно ясно, что он слышал, что говорят: "Она будет просить вас, если вы слышите голоса. Ничего не сказал Джоэл. Он откинулся назад и закрыл глаза, интересно, как он сделал это, почему люди имеют возможность отключить свое видение, но не механизм делает то же самое для слуха. На его пути к д-ру Павлин он пошел в аптеку и купил себе наушники, сделанные из воска, хотя он начинал чувствовать, что он не будет иметь никакой необходимости использовать их. Доктор Пикок ничего не сказал о слышать голоса. Она сказала, что очень мало. Она была седой женщины, обильное волосы и длинный, с лицом российской балерины и тела бочкообразного каменщика. Иск она носила был уголь цвета белье, брюки сужающиеся и куртки, как у мандарина. Джоэл ожидал дивана и там был один, но не для него. Доктор Пикок возлежал на него, пока он сидел в кресле. Психотерапевт был высокий голос с небольшим Lisp из лагеря викария в комедийном шоу. Джоэл нашли его довольно трудно поверить, что она была женщиной. Она спросила Джоэла, чтобы сказать ей, почему он пришел и Джоэл рассказал ей о своей работе сердца, его предсмертный опыт и Митры. Когда он остановился или поколебался Доктор Пикок сказал: "Иди," и когда он сказал ей все подробно доктор Пикок сказал: "Расскажи мне еще ​​раз. Это напомнило Иоиль полицейских допросов он видел по телевизору, когда следователь спрашивает подозреваемого повторить свой ​​рассказ, чтобы поймать его на лжи. В конце второго пересчета, психотерапевт спросил его, кто он думал, Митра был, но вскоре после Джоэл начал говорить о нем, доктор Пикок сказал раз был, и она будет видеть его на следующей неделе. Джоэл, возможно, наивно, предполагается, что после даже одного сеанса он начнет чувствовать себя лучше о вещах, но он этого не сделал. Он надел темные очки и медленно пошел к автобусной остановке, не зная, или намного заботливый, которые остановились там автобусы. Один пришел, но это был вид, где вы должны иметь билет или пропуск, прежде чем сесть, а водитель обратился его. "Вы должны выйти", сказал водитель. "Это не использование спорить. Я не делаю правила. Это нервировало Джоэла и он остановил такси. Народ на улицах все, казалось, смотрела на него, сидя в одиночестве в спину. Они смотрели на него, думал он, с обиженными глазами или, что еще хуже, с дикими взглядами, и дети сделали лица. Один маленький мальчик высунул язык и Джоэл свое лицо в его руках. У него не было достаточно денег на него, чтобы он получил водитель, чтобы взять его к банкомату. Трое мужчин были впереди. Они все, казалось, знали друг друга, и начал шептать вместе, один из них обернулся к глазу него, прежде чем вернуться к разговору. Это было то, что произошло, когда он выставил себя на свет. Он чувствовал себя неловко, интересно, если они предназначены чтобы напасть на него. Но ничего не произошло, он получил деньги и вскоре у себя дома. Его гостиная, которая до этого не всегда казалось довольно слишком темно, почти темно, как остальные места, было уже слишком светло для него. Он поселился что, потянув вниз темно-зеленый слепого полном объеме. Серая тусклость мокрой днем в настоящее время преобладает и, полулежа на диване во многом же отношение, как взял доктор Пикок, он позвонил доктор Котсвольд. Или пытались позвонить ей. Голос он получил был регистратор, который сказал, что она с пациентом, но она будет проходить на его сообщения и попросить ее перезвонить ему. Вызов не пришел в течение почти часа, самый длинный час Джоэл подумал он провел в течение многих лет. И когда она сделала телефон, хотя Джоэл предполагал доктор Пикок дал бы ей тщательного доклад сейчас, она ничего не знала о том, что случилось во время его визита. Будет ли она прийти и увидеть его? У него было много, чтобы сказать ей. "Сегодня не будет возможно," сказала она. "Завтра, то. Когда она не ответила сразу, он сказал: "Пожалуйста." "Я думаю, что вы должны прийти ко мне, Джоэл. Скажем, когда мой 12.30 последний пациент уйдет? "Я буду ваш последний пациент, не будет я? Он слышал очень мало в квартире; с закрытыми окнами, даже не больше, чем слабый гул от движения. Он принес затычки для ушей, он купил и, работая воск с пальцами, литье два конуса формы, он ввел их в уши. Своеобразный тишина спустилась был в отличие от обычных тихо, но он чувствовал себя так, словно он был душат. Он должен был сделать сознательное усилие, чтобы дышать, но постепенно чувство пошел и он оценил свою новую глухоту. Теперь он был заключен, незрячий и без слуха, и он заснул. Когда он проснулся, два часа спустя, оставаясь в своем темном коконе, он поймал себя на мысли о том, что он хотел бы сказать доктору Cotswold следующий день. Он скажет ей об Эми, о своем отце и то, что их разделенной так страшно и бесповоротно. Нэцкэ лев и обезьяна появился. Многое удовлетворения и благодарности Евгения, владелец магазина в Вестбурн Grove нашел их в канаву и протянул их в в полицейском участке. Он хотел, чтобы вознаградить г Сиддики, но лавочник отказался его предложения и сказал, чтобы быть в состоянии вернуть эти ценные объекты их владельцу было наградой достаточно. Офицер охраны преступности сделал назначение, чтобы опомниться Чепстоу Виллы и консультировать Евгения на разумных мер, которые должны быть приняты, чтобы сделать его дом более безопасным. "Ведение свет в саду, я ожидаю, т

Результаты (русский) 3:

глава 10

элла признался оставить ожерелье юджин дал ей на ее тридцать девятый день рождения на вершине кабинет в гостиной.она была в нём с ней брюки и свитер, решили, что это слишком "одеты" покататься на Sussex и принять это, значит, поставить ее в чемодан.евгений не креста.все, что он сказал, было: "ничего, дорогая.такие вещи случаются.я куплю тебе лучше для вашего сороковой.

он был больше озабочен его нэцкэ животных, что грабитель был также сделан, и нимфенбургским фарфора полиция обнаружила разбили на углу блошином рынке.все это было украдено, казалось, кучка головорезов, которые закончили свои деньги, избив невинной молодой человек, возвращаясь домой после того, как невинный вечер.в полицию были довольно серьезные с юджином, его ругать за то, что его французские окна ключ в замок и не быстрая его стороны ворот.он был так мило, элла, она не сказала, что это ему сказал.

удовольствий в выходные были еще с ней, когда она пошла в медицинский центр во вторник утром,но она была снижена на землю сообщение о том, что джоэл Roseman ранее договорился, чтобы увидеть её в 12 часов после того, как ее утром операция.он был физически гораздо лучше.портье сказал, что он обратил особое внимание на слово.



* * *


джоэла мать посетила его каждый день.он спросил ее, если его отец не возражал, если она игнорирует его отец, тратить столько времени с ним в этой квартире, но она сказала "нет",