It's been nearly two months since R

It's been nearly two months since Russia first allowed people to declare bankruptcy, and so far it's going as swimmingly as declarations of overwhelming debt possibly can. Earlier apocalyptic predictions of arbitration courts drowning under a tsunami of citizens rushing to settle their financial troubles have not come to fruition. The program's got off to a healthy start, with a reported 2,000 personal bankruptcy applications filed in the law's first 30 days.
The option for indebted Russians to wipe their financial slate clean has been a long time coming, and marks how far the country's understanding of insolvency has evolved in recent years. The concept of bankruptcy has suffered a public image problem in Russia partly as a hangover from the 1990s, where the process was applied arbitrarily and abused to redistribute assets in committing credit fraud.
Since then, great strides have been made in the regulation and transparency of indebtedness. Nine federal laws were passed in 2013 alone making significant changes to Russia's law on bankruptcy, including big improvements to information available in the state's bankruptcy database.
But until now, the government only provided companies a formal mechanism for declaring bankruptcy, leaving individuals with few options for debt restructuring and rendering consumer lending a risky practice. As Russian bankruptcy legislation marks an important milestone, how does the law measure up as a practical and reasonable tool for debt relief?
Aside from closing a significant legal gap, the measure allows banks more opportunities for recourse to recover money from the owners of bankrupt companies who have avoided paying back their debts — which seems to include quite a number of multi-millionaires.
Among those being pursued by Russian banks is Telman Ismailov, a Russian-Turkish businessman and former owner of the sprawling Cherkizovsky market in Moscow. Banks have also filed bankruptcy applications against Mikhail Balakin, a construction tycoon estimated by Forbes to be worth $1.7 billion; Ralif Safin, a former senator and ex-vice president of LUKoil; and Vladimir Kekhman, Russia's former 'banana king' who reportedly owes almost $68 million.
The law doesn't go easy on individuals deemed by the courts to be bankrupt — banning them from holding executive positions at companies for three years, requiring them to notify banks when applying for fresh loans of their bankrupt status for five, and punishing those found to be declaring 'false bankruptcy' with up to six years in prison.
These conditions don't make declaring bankruptcy desirable or easy — nor should it be. The 'tough love' approach serves as a deterrent from taking bankruptcy declaration lightly or abusing the law for fraudulent purposes. In that respect, the insolvency amendment may do some great work in helping clean up and further regulate the Russian business sphere.
At the same time, the vast majority of bankrupt people are decidedly not wealthy. One of the major drawbacks of Russia's bankruptcy law is that the process of declaring that you have no money is expensive.
In countries like Germany, the federal budget covers this expense and in countries like the U.S. and Britain, debtors are obliged to pay a flat fee, but Russia places a burden on debtors to cover court costs for the duration of their application process, which will likely take months and could cost up to hundreds of thousands of rubles. Leaving open the possibility that the cost of declaring bankruptcy will total more than the debt itself may be a significant deterrent to Russians who could benefit from the option. Likewise, the law leaves open the chance that debtors will be restricted from traveling outside the country — an unnecessarily harsh, and another likely off-putting, measure.
As it's written, the law protects creditors more than debtors — and in a time of economic decline, when the average Russian is less and less able to make ends meet, that can be dangerous. Still, the personal bankruptcy option has formalized a new opportunity for debt relief that didn't exist before. Russia's insolvency legislation is becoming more sophisticated, and Russians in debt have more choices for financial relief than they did before. Despite the law's shortcomings, that's never a bad thing.
Kristen Blyth is an analyst at Salamanca Group. She specializes in due diligence and risk consulting projects across Russia and the former Soviet Union.

Результаты (русский) 2:

Это было почти два месяца с тех пор Россия впервые позволила людям объявить о банкротстве, и до сих пор происходит в гладко, как деклараций подавляющее долга, возможно, может. Ранее апокалиптические предсказания арбитражных судов тонущих под цунами граждан торопится урегулировать свои финансовые проблемы не увенчались успехом. Получил Программа прочь к здоровому началу, с отчетным 2000 персональных приложений банкротства, поданных в течение первых 30 дней этого закона.
Опция для должников россиян, чтобы вытереть их финансовой чистого листа было долгое время, прибывая, и знаки, как далеко понимание страны из несостоятельности превратилась в последние годы. Понятие банкротства пострадал проблемы публичный имидж в России отчасти похмелья от 1990-х годов, где процесс был применен произвольно и насилию, чтобы перераспределить активы в совершении мошенничества с кредитными.
С тех пор, большие успехи были достигнуты в области регулирования и прозрачность задолженность. Девять федеральных законов были приняты в 2013 году в одиночку внесения существенных изменений в законодательство России о банкротстве, в том числе больших улучшений к информации, имеющихся в базе данных государства о банкротстве.
Но до сих пор правительство только не предусмотрено компаниям формальный механизм для объявления банкротства, оставляя людей с несколько вариантов для реструктуризации долга и предоставление потребительского кредитования рискованный практику. Как русским законодательство о банкротстве является важной вехой, как делает закон меру в качестве практического и разумного инструмента для облегчения долгового бремени?
Помимо закрытия значительное правовой пробел, мера позволяет банки больше возможностей для обращения к вернуть деньги от владельцев обанкротившихся компаний кто бы избежать уплаты свои долги -., которые, кажется, включает целый ряд миллиардеров
Среди тех, которые преследовали российских банков Тельман Исмаилов, русско-турецкий бизнесмен и бывший владелец Черкизовского рынка расползание в Москве. Банки также подали заявки о банкротстве Михаил Балакин, строительной магната оценивается Forbes, стоит $ 1,7 млрд; Ралиф Сафин, бывший сенатор и бывший вице-президент ЛУКОЙЛа; и Владимир Кехман, России бывший "банан царя, который, как сообщается должен почти $ 68 млн.
В законе не легко перейти на лиц считаются судами банкротами - запрещая их от проведения руководящие должности в компаниях, в течение трех лет, требуя от них, чтобы уведомить банки при оформлении кредитов свежие их банкротом статус на пять, и наказать тех, кто нашел для декларирования "ложного банкротства" до шести лет лишения свободы.
Эти условия не делают объявлении банкротства желательно или просто - это не должно быть. СО «жесткая любовь» подход служит сдерживающим фактором от принятия декларации о банкротстве слегка или злоупотребления закон в мошеннических целях. В этом отношении, поправка о несостоятельности может сделать большую работу, помогая убирать и далее регулировать российский бизнес сферу.
В то же время, подавляющее большинство обанкротившихся людей решительно не богат. Один из главных недостатков закона о банкротстве в России является то, что процесс, заявив, что у вас нет денег, не дорого.
В таких странах, как Германия, федеральный бюджет покрывает эти расходы, а в таких странах, как США и Великобритании, должники обязаны платить квартиру Плата, но Россия ставит нагрузку на должников, чтобы покрыть судебные издержки по продолжительности процесса их применения, которые, скорее всего, займет месяцы и может стоить до сотни тысяч рублей. Оставляя открытой возможность, что стоимость объявления банкротства составит больше, чем сам долг может быть значительным сдерживающим фактором для россиян, которые могли бы извлечь выгоду из этой опции. Точно так же, закон оставляет открытым возможность, что должники будут ограничены от поездок за пределы страны - неоправданно суровым, и еще, вероятно, отталкивает, меры.
Как написано, закон защищает кредиторов больше, чем должников - и в то время, экономических спад, когда в среднем по России меньше и меньше способны свести концы с концами, что может быть опасно. Тем не менее, вариант личного банкротства формализованы новые возможности для облегчения долгового бремени, что раньше не было. Законодательство о несостоятельности России становится все более сложным, и русские в долгу иметь более широкий выбор для финансовой помощи, чем раньше. Несмотря на недостатки этого закона, что никогда не плохая вещь.
Кристен Блит является аналитик Саламанке группы. Она специализируется на должной осмотрительности и консалтинговых проектов риск по всей России и странах бывшего Советского Союза.

Результаты (русский) 3:

прошло почти два месяца, поскольку россия впервые позволяет населению объявить банкротство, и пока всё идет гладко, как заявления чрезмерной задолженности, как только возможно.ранее апокалиптические прогнозы арбитражных судов тонет под цунами граждане стремятся решить свои финансовые проблемы, не увенчались успехом.программа вышла на здоровое начало, с сообщил 2000 личного банкротства заявления, поданные в законе первые 30 дней.
вариант в отношении россиян стереть свои финансовые рассчитаться с долгами уже долгое время, и следы, насколько страны по делам о несостоятельности, превратилась в последние годы.понятие банкротства понес имидж проблема в россии отчасти как пережиток 90 - х годов,когда процесс применяется произвольно и используется для перераспределения активов в совершении кредитные мошенничества.
с тех пор был достигнут значительный прогресс в области регулирования и транспарентности задолженности.девять федеральных законов, были приняты в 2013 году один внесение существенных изменений в российский закон о банкротстве, в том числе большие улучшения имеющейся в государственное банкротство базы данных.
но пока правительство только при условии компаний формального механизма для объявления банкротства, в результате чего люди с несколько вариантов реструктуризации долга и предоставления потребительских кредитов рискованные практики.в российское законодательство о банкротстве, является важной вехой, как в законе меры, как практические и разумные инструментом для облегчения долгового бремени?
помимо закрытия значительный пробел в законодательстве,