The development of trade and indust

The development of trade and industry has always given rise to changes in the evolution of communities, bringing about new social forms and stratification of society. This in its turn accelerated the appearance of businesses and factories, arrival of new professions, and urbanization. Since the times of Perestroika (which was started in 1989 by Mikhail Gorbatchev) Russian society has been experiencing dramatic changes that affected the country's politics, economy and social life. In the past 15 years people's attitudes to certain things have changed gradually but profoundly. We have gotten so used to these new attitudes that it's hard to believe it hasn't always been like this.

With the arrival of the 21st century we have experienced changes in the economic, legal, technological and other areas which affect our everyday lives. Social changes entail linguistic transformations. Russians in their everyday life got used to certain terms to the point that they no longer consider them "terms"—ATM machine (банкомат); deposit (депозит); account (счет); contract (контракт); download (загружать); etc. "The terminology of international development is constantly evolving as new socioeconomic concepts emerge. In over 10 years ... the writer has witnessed the appearance of a number of neologisms, either entirely new terms or established terms used with a different meaning ..."1. In different societies this process may take different directions depending on the needs and wants of its people. In Russian society an explosive growth of terms pertaining to the economic and computer areas can be observed. Russians largely borrow these terms from the languages of countries with a longer capitalistic and technological tradition (like the USA, for example), thus bringing English words and expressions into the language. Though some of these borrowings have corresponding equivalents in Russian, the English terms are being extensively used by the population, as further evidence of the social changes that have taken place in the country (a similar process would have been inconceivable in the cold war period).

Translation is undoubtedly a social phenomenon. Translator's choices are influenced not only by the source language text and the peculiarities of the target audience, but also by the era to which the translator belongs—in translating for the modern reader it is necessary to take into consideration creative traditions, literary norms and conventions that are familiar to the reader of a certain society. Nowadays, due to various political changes and dynamic economic and technological growth, the Russian language has acquired numerous terms, which very quickly migrate from the class of neologisms to the category of familiar and frequently used words. Few of these words (computer terms, for example) do not possess the corresponding equivalent in Russian; many of them do have a Russian (very often explanatory) equivalent. For instance, such nouns as brand, merger, summit, default, deposit, site, spam, tuner, web surfing and adjectives as local, creative, top have equivalents in Russian, but the new "foreign" word is usually preferred (the tendency as a rule is started by the mass media). this may be explained by the fact that a borrowing often has a semantic "compactness," whereas a Russian equivalent has a descriptive character—in some cases a whole sentence must be used. So translators have to deal with the problem of either choosing a "popular" borrowing or go with the equivalent already existing in the language. Translators of a "new generation" prefer not to translate so-called Americanisms and foreign food names, as they are familiar to people of all countries, and "the translator no longer has the absolute need to always find a translation of a term in the target language if this would make the target-language text lose credibility. This is ... called excessive translation. An excessive translation is a translation that fails to foreignise/exoticise, i.e., use source-language terms in the target-language text, to the degree that is now acceptable"2. Those educated in the 60s, 50s and earlier strongly believe that foreign equivalents should be avoided, especially when a corresponding term or notion exists in the language: "In very rare cases, only when it's absolutely necessary for the narration of a character to use a foreign word, a Russian equivalent is always better and more appropriate. This holds true for newspapers and journals, and is hundredfold more important in fiction."3

Certainly appearing of new criteria to what should be called an adequate translation affected the translation of fiction. That's why new translations of novels already translated into Russian appeared recently. The most popular ones are the translations of F.S. Fitzgerald's novels "The Great Gatsby" and "Tender is the Night." The general tendency is a frequent use of anglicisms in the TL, even though they are not present in the text of the original:

"Now it has become a summer resort of notable and fashionable people; in 1925 it was almost deserted after its English clientele went north in April; only the cupolas of dozen old villas rotted like water lilies among the massed pines"4. The phrase "a summer resort of notable and fashionable people" in Russian corresponds to "many various bungalows have been built" (Это сейчас тут понастроили много разных бунгало). For no obvious reason, the translator uses a nowadays "fashionable" world "bungalow", which is not even present in the original English text. Other examples might include the following translating inconsistencies ("fraternity" was translated into Russian translation by the equivalent of "student corporations"; "market umbrella" was translated as "huge tent"). In all cases Russian equivalents could be used (as were in the previous translation by E.D. Kalashnikova).

There is also a number of colloquial words and expressions unnecessarily used in the new translation:

"café" is translated as "kafeshka" (a diminutive form for café);

"specious reasoning" is translated as "tufta" (a colloquial word, meaning "malarkey, crap");

"horse-trader" as "torgash" (a derisive synonym of "merchant", could be translated as "torgovets" or, as it was in Kalashinkova's version, "barishnik");

"world's bazaar" received an equivalent of "world market" (it sounded so much nicer in Kalashnikova's translation as "life's fair"—"jarmarka zhizni").

The only positive trend in the new translation philosophy is that, instead of generalizing or omitting certain notions (which didn't exist in the Soviet society), the exact specific equivalent can be used: "terrier" is now present in the Russian language, although in the first translation it had to be translated as "little dog" (pjosik); "cauliflower" had to be translated as "cabbage". The use of these nouns is possible thanks to the economic transformations on the Russian market, not because of a translator's talent.

First translations of the novels that weren't published in Russia before due to a number of reasons, for example, explicit descriptions of sexuality, have also appeared. John Updike's novels, known for his "pointillist style"5 filled with sharp realistic descriptions, have just recently become available to the Russian reader. On the whole, the artistic qualities of Updike's style are not lost in these translations. However, certain translating choices are not very clear mostly due to the fact that the effect produced by the original is not the same as the one produced by the translation. In "Rabbit, Run", Updike's most famous novel, there are instances when women characters appear less appealing in Russian than in the original. Rabbit's wife, who, being compared to his mistress, is described as "mysterious, an opaque and virginal wife"6 in Russian turned into an "incomprehensible, sullen and indifferent boulder"7 (непонятной, угрюмой, безучастной ко всему глыбой)—clearly, the translator is "taking" the mistress's side in this situation. The same mistress, when Rabbit is thinking about returning to her, reasonably inquires "How would you support me?".8 In Russian this stylistically neutral phrase changes into a rude vulgar expression meaning "On what a fig would you feed me?" (Na kakie shishi ti budesh' menja kormit')9. The references that we have about certain phenomena are not always taken into consideration. When describing the Springers the author remarks on some of their qualities, which are "thoroughly meshed into the strategies of middle-class life." 10 In Russian "strategies of middle-class life" become "petit bourgeois way of life"11 (мелкобуржуазный образ жизни)—an expression that has a very negative connotation for the Russian reader. Somehow, in other situations, rather emotional English equivalents are substituted by neutral Russian words. In the phrase "The reason Fosnacht keeps getting Billy all this expensive crap is probably he feels guilty for leaving him"12 the word "crap" which shows Rabbit's negative and scornful attitude to the discussed problem is translated by the noun "things" (shtuki), in translation the whole communicative aim of this situation is lost.13

Russian linguists, who assign great importance to the communicative function of the process of translation, are certainly concerned about the quality of the published translations. Maybe this is one of the reasons why so many articles devoted to the problems of Linguistic Pragmatics are being published. Linguistic Pragmatics underlines the necessity of interpreting the situation and analyzing the communicative possibilities of how it can be perceived by those involved in this communicative process, thus providing the basis for human interaction. The translation, viewed within the framework of Linguistic Pragmatics, concentrates not o

Результаты (русский) 1:

Развитие торговли и промышленности всегда привело к изменениям в развитии общин, чего о новых социальных форм и расслоение общества. Это в свою очередь ускоренное появление предприятий и заводов, появление новых профессий и урбанизации. Со времен перестройки (которая была начата в 1989 году Михаил Горбачев) российское общество переживает драматические изменения, которые затрагивают страны в политике, экономике и социальной жизни. В последние 15 лет отношение людей к некоторые вещи изменились постепенно, но глубоко. Мы так привыкли эти новые отношения, что это трудно поверить, что это не всегда было так.With the arrival of the 21st century we have experienced changes in the economic, legal, technological and other areas which affect our everyday lives. Social changes entail linguistic transformations. Russians in their everyday life got used to certain terms to the point that they no longer consider them "terms"—ATM machine (банкомат); deposit (депозит); account (счет); contract (контракт); download (загружать); etc. "The terminology of international development is constantly evolving as new socioeconomic concepts emerge. In over 10 years ... the writer has witnessed the appearance of a number of neologisms, either entirely new terms or established terms used with a different meaning ..."1. In different societies this process may take different directions depending on the needs and wants of its people. In Russian society an explosive growth of terms pertaining to the economic and computer areas can be observed. Russians largely borrow these terms from the languages of countries with a longer capitalistic and technological tradition (like the USA, for example), thus bringing English words and expressions into the language. Though some of these borrowings have corresponding equivalents in Russian, the English terms are being extensively used by the population, as further evidence of the social changes that have taken place in the country (a similar process would have been inconceivable in the cold war period).Translation is undoubtedly a social phenomenon. Translator's choices are influenced not only by the source language text and the peculiarities of the target audience, but also by the era to which the translator belongs—in translating for the modern reader it is necessary to take into consideration creative traditions, literary norms and conventions that are familiar to the reader of a certain society. Nowadays, due to various political changes and dynamic economic and technological growth, the Russian language has acquired numerous terms, which very quickly migrate from the class of neologisms to the category of familiar and frequently used words. Few of these words (computer terms, for example) do not possess the corresponding equivalent in Russian; many of them do have a Russian (very often explanatory) equivalent. For instance, such nouns as brand, merger, summit, default, deposit, site, spam, tuner, web surfing and adjectives as local, creative, top have equivalents in Russian, but the new "foreign" word is usually preferred (the tendency as a rule is started by the mass media). this may be explained by the fact that a borrowing often has a semantic "compactness," whereas a Russian equivalent has a descriptive character—in some cases a whole sentence must be used. So translators have to deal with the problem of either choosing a "popular" borrowing or go with the equivalent already existing in the language. Translators of a "new generation" prefer not to translate so-called Americanisms and foreign food names, as they are familiar to people of all countries, and "the translator no longer has the absolute need to always find a translation of a term in the target language if this would make the target-language text lose credibility. This is ... called excessive translation. An excessive translation is a translation that fails to foreignise/exoticise, i.e., use source-language terms in the target-language text, to the degree that is now acceptable"2. Those educated in the 60s, 50s and earlier strongly believe that foreign equivalents should be avoided, especially when a corresponding term or notion exists in the language: "In very rare cases, only when it's absolutely necessary for the narration of a character to use a foreign word, a Russian equivalent is always better and more appropriate. This holds true for newspapers and journals, and is hundredfold more important in fiction."3Certainly appearing of new criteria to what should be called an adequate translation affected the translation of fiction. That's why new translations of novels already translated into Russian appeared recently. The most popular ones are the translations of F.S. Fitzgerald's novels "The Great Gatsby" and "Tender is the Night." The general tendency is a frequent use of anglicisms in the TL, even though they are not present in the text of the original:"Now it has become a summer resort of notable and fashionable people; in 1925 it was almost deserted after its English clientele went north in April; only the cupolas of dozen old villas rotted like water lilies among the massed pines"4. The phrase "a summer resort of notable and fashionable people" in Russian corresponds to "many various bungalows have been built" (Это сейчас тут понастроили много разных бунгало). For no obvious reason, the translator uses a nowadays "fashionable" world "bungalow", which is not even present in the original English text. Other examples might include the following translating inconsistencies ("fraternity" was translated into Russian translation by the equivalent of "student corporations"; "market umbrella" was translated as "huge tent"). In all cases Russian equivalents could be used (as were in the previous translation by E.D. Kalashnikova).There is also a number of colloquial words and expressions unnecessarily used in the new translation:"café" is translated as "kafeshka" (a diminutive form for café);"specious reasoning" is translated as "tufta" (a colloquial word, meaning "malarkey, crap");"horse-trader" as "torgash" (a derisive synonym of "merchant", could be translated as "torgovets" or, as it was in Kalashinkova's version, "barishnik");"world's bazaar" received an equivalent of "world market" (it sounded so much nicer in Kalashnikova's translation as "life's fair"—"jarmarka zhizni").The only positive trend in the new translation philosophy is that, instead of generalizing or omitting certain notions (which didn't exist in the Soviet society), the exact specific equivalent can be used: "terrier" is now present in the Russian language, although in the first translation it had to be translated as "little dog" (pjosik); "cauliflower" had to be translated as "cabbage". The use of these nouns is possible thanks to the economic transformations on the Russian market, not because of a translator's talent.First translations of the novels that weren't published in Russia before due to a number of reasons, for example, explicit descriptions of sexuality, have also appeared. John Updike's novels, known for his "pointillist style"5 filled with sharp realistic descriptions, have just recently become available to the Russian reader. On the whole, the artistic qualities of Updike's style are not lost in these translations. However, certain translating choices are not very clear mostly due to the fact that the effect produced by the original is not the same as the one produced by the translation. In "Rabbit, Run", Updike's most famous novel, there are instances when women characters appear less appealing in Russian than in the original. Rabbit's wife, who, being compared to his mistress, is described as "mysterious, an opaque and virginal wife"6 in Russian turned into an "incomprehensible, sullen and indifferent boulder"7 (непонятной, угрюмой, безучастной ко всему глыбой)—clearly, the translator is "taking" the mistress's side in this situation. The same mistress, when Rabbit is thinking about returning to her, reasonably inquires "How would you support me?".8 In Russian this stylistically neutral phrase changes into a rude vulgar expression meaning "On what a fig would you feed me?" (Na kakie shishi ti budesh' menja kormit')9. The references that we have about certain phenomena are not always taken into consideration. When describing the Springers the author remarks on some of their qualities, which are "thoroughly meshed into the strategies of middle-class life." 10 In Russian "strategies of middle-class life" become "petit bourgeois way of life"11 (мелкобуржуазный образ жизни)—an expression that has a very negative connotation for the Russian reader. Somehow, in other situations, rather emotional English equivalents are substituted by neutral Russian words. In the phrase "The reason Fosnacht keeps getting Billy all this expensive crap is probably he feels guilty for leaving him"12 the word "crap" which shows Rabbit's negative and scornful attitude to the discussed problem is translated by the noun "things" (shtuki), in translation the whole communicative aim of this situation is lost.13
Russian linguists, who assign great importance to the communicative function of the process of translation, are certainly concerned about the quality of the published translations. Maybe this is one of the reasons why so many articles devoted to the problems of Linguistic Pragmatics are being published. Linguistic Pragmatics underlines the necessity of interpreting the situation and analyzing the communicative possibilities of how it can be perceived by those involved in this communicative process, thus providing the basis for human interaction. The translation, viewed within the framework of Linguistic Pragmatics, concentrates not o

Результаты (русский) 2:

Развитие торговли и промышленности всегда породило изменения в эволюции сообществ, в результате чего о новых социальных форм и стратификации общества. Это, в свою очередь, ускорило появление предприятий и фабрик, появления новых профессий, и урбанизации. Со времен перестройки (которая была начата в 1989 году Михаил Горбачев) России общество переживает драматические изменения, которые повлияли на политику страны, экономики и социальной жизни. В последние 15 лет отношение людей к определенным вещам изменилось постепенно, но глубоко. Мы так привыкли к этим новым отношением, что это трудно поверить, это не всегда было так. С приходом 21-го века мы пережили изменения в экономических, правовых, технологических и других областях, которые влияют на нашу повседневную жизнь. Социальные изменения влекут за собой лингвистические преобразования. Русские в своей повседневной жизни привыкли определенных условиях к тому, что они больше не считают их "условия" -ATM машина (банкомат); депозит (депозит); счета (счет); договор (контракт); скачать (загружать); и т.д. "терминология международного развития постоянно развивается, как новые социально-экономические понятия возникают. В более чем 10 лет ... писатель стал свидетелем появления ряда неологизмов, либо совершенно новые термины или установленные термины, используемые в другом значении .. . "1. В разных обществах этот процесс может принимать различные направления, в зависимости от потребностей и желаний своих людей. В российском обществе взрывной рост терминов, относящихся к экономическим и компьютерных областях можно наблюдать. Русские в основном заимствование этих терминов из языков стран с более капиталистической и технологического традиции (как в США, например), в результате чего английские слова и выражения в языке. Хотя некоторые из этих заимствований имеют соответствующие эквиваленты в русском, английские термины широко использовался населением, как еще одно доказательство социальных изменений, которые произошли в стране (аналогичный процесс был бы немыслим в период холодной войны) . Перевод, несомненно, является социальным явлением. Выбор переводчика влияют не только в тексте исходного языка и особенностей целевой аудитории, но и эпоху, в которой переводчик принадлежит в переводе для современного читателя это необходимо принимать во внимание творческие традиции, литературные нормы и конвенции что знакомы читателю определенного общества. В настоящее время, из-за различных политических изменений и динамичного экономического и технологического роста, русский язык приобрел множество терминов, которые очень быстро мигрируют из класса неологизмов в категорию привычных и часто используемых слов. Немногие из этих слов (компьютерных терминов, например) не обладают соответствующей эквивалент в русском языке; многие из них имеют русский язык (очень часто пояснительная) эквивалент. Например, такие существительные, как бренд, слияния, саммит, по умолчанию, хранение, сайт, спам, тюнер, веб-серфинга и прилагательных, как местных, творческой, сверху имеет аналогов в России, но новый "внешней" слово обычно предпочитают (склонность как правило, начинается в средствах массовой информации). это можно объяснить тем фактом, что заимствования часто имеет семантическое "компактность", тогда как русский эквивалент имеет описательный характер, в некоторых случаях необходимо использовать целое предложение. Так переводчики иметь дело с проблемой либо выборе «популярную» заимствования или идти с эквивалентом уже существующие в языке. Переводчики «нового поколения» предпочитают не переводить так называемые американизмов и имена иностранных продовольственных, так как они не знакомы с людьми всех стран, и "переводчик больше не имеет абсолютную необходимость всегда найти перевод термина в целевой язык, если это будет сделать текст целевого языка потерять доверие. Это ... называется чрезмерное перевод. чрезмерным перевод перевод, которая не foreignise / exoticise, то есть использование исходного языка термины в тексте целевой языке, в той степени, в настоящее время приемлемым "2. Те, образованный в 60-х, 50-х годов и ранее твердо верю, что иностранные эквиваленты следует избегать, особенно, когда соответствующий член или понятие существует в языке: "В очень редких случаях, только тогда, когда это абсолютно необходимо для повествования персонажа, чтобы использовать иностранное слово, русский эквивалент всегда лучше и более целесообразным. Это справедливо для газет и журналов, и сто важнее в художественной литературе. "3 Конечно появления новых критериев, что следует называть адекватный перевод затронуты перевод художественной литературы. Вот почему новые переводы романов уже переведенных на русский язык появился недавно. Наиболее популярными из них являются переводы романов Фицджеральда FS "Великий Гэтсби" и "Ночь нежна". Общая тенденция частое использование англицизмов в TL, даже если они не присутствуют в тексте оригинала: "Теперь это стало летний курорт заметных и модных людей; в 1925 году он был почти пустынный после английского клиентов отправился на север в апреле, только купола десятка старых вилл сгнили, как кувшинки среди сосен массированных "4. Фраза "летний курорт заметных и модных людей" в российских соответствует «многие различные бунгало были построены" (Это сейчас тут понастроили много разных бунгало). Для всякой видимой причины, переводчик использует ныне модно "" мир "бунгало", которое не присутствует даже в оригинальном тексте на английском языке. Другие примеры могут включать в себя следующие несоответствия перевод ("братство" был переведен на русский перевод на эквивалент "студенческих корпораций»; «рынок зонтик" было переведено как "огромный шатер»). . Во всех случаях могут быть использованы российские эквиваленты (как и в предыдущем переводе ЭД Калашникова) Существует также ряд разговорных слов и выражений, используемых в излишне нового перевода: "кафе" переводится как "кафешка" (уменьшительное форма для кафе); "благовидным рассуждения" переводится как "Туфта" (в разговорной слово, означающее "чепуха, чушь"); "верховой", как трейдера "torgash" (насмешливо синоним "купца", можно перевести как " torgovets ", или, как это было в версии Kalashinkova, в" barishnik "); "мире базар" получил эквивалент «мирового рынка» (это звучало так гораздо приятнее в переводе Калашникова, как "ярмарки жизни" - "Jarmarka жизни"). только положительная тенденция в новой философии перевода является то, что, вместо того, обобщая или опуская некоторые понятия (которые не существуют в советском обществе), точная конкретных эквивалентно могут быть использованы: "терьер" является в настоящее время в русском языке, хотя в первом переводе это должно было быть переведено как "маленький собаки" (pjosik); "Цветной капусты" должен быть переведен как "капуста". Использование этих существительных возможным благодаря экономических преобразований на российском рынке, не из-за таланта переводчика. Первые переводы романов, которые не были опубликованы в России до из-за ряда причин, например, явные описания сексуальность, также появились. Романы Джона Апдайка, известные своим "пуантилистов стиле" 5 заполненной с острыми реалистичных описаний, только недавно стали доступны российскому читателю. В целом, художественные качества стиля Апдайка не потеряли в этих переводов. Тем не менее, некоторые варианты перевод не очень понятно, в основном, из-за того, что эффект от оригинала не совпадает с той, полученного с помощью перевода. В "Кролик, беги", самый известный роман Апдайка, есть случаи, когда женщины появляются персонажи менее привлекательным в России, чем в оригинале. Жена Кролика, который, будучи по сравнению с его любовницей, описывается как "таинственное, непрозрачным и девственной жене" 6 на русском превратился в «непонятной, угрюмым и безразличным валун" 7 (непонятной, угрюмой, безучастной ко всему глыбой) Четко , переводчик "принимать" сторону хозяйки в этой ситуации. Же хозяйка, когда Кролик думает о возвращении к ней, достаточно спрашивает "Как бы вы поддержать меня?". 8 В России это стилистически нейтральное словосочетание изменения в грубой вульгарного выражения, означающего "На что бы вы рис кормить меня?" (На kakie сиси ти Будешь 'Menja kormit') 9. Ссылки, которые мы имеем о некоторых явлений не всегда принимаются во внимание. При описании Springers автор Замечания о некоторых из их качеств, которые "тщательно отверстиями в стратегии жизни среднего класса». 10 В России «Стратегии жизни среднего класса" стать "мелкобуржуазный образ жизни" 11 (мелкобуржуазный образ жизни) -an выражение, имеет очень негативный оттенок для российского читателя. Так или иначе, в других ситуациях, а эмоциональные английские эквиваленты замещены нейтральных русских слов. Во фразе "Причина Fosnacht становится все Билли все это дорого дерьмо, вероятно, он чувствует себя виноватым за оставляя ему" 12 слов "дерьмо", который показывает отрицательные и пренебрежительное отношение Кроличья обсуждаемой проблемы переводится существительным "вещей" (shtuki ), в переводе вся коммуникативная цель этой ситуации lost.13 российские лингвисты, которые назначить большое значение коммуникативной функции процесса перевода, конечно обеспокоены качеством опубликованных переводов. Может быть, это одна из причин, почему так много статей, посвященных проблемам лингвистической прагматики издаются. Лингвистическая прагматика подчеркивает необходимость интерпретации ситуации и анализа коммуникативных возможностей, как это может быть воспринято тех, кто участвует в этом процессе коммуникативной, обеспечивая тем самым основу для человеческого взаимодействия. Перевод рассматривать в рамках лингвистической прагматики, концентраты не о

Результаты (русский) 3:

развития торговли и промышленности всегда вызывает изменения в развитии общин, в результате чего о новых социальных форм и расслоения общества. Это, в свою очередь ускоренный внешний вид предприятий и заводов, прибытия новых профессий, и процесс урбанизации.