I see. It's another case of a physi

I see. It's another case of a physician who doesn't take his own medicine.'

'I don't need it. It is six hours since you lunched. Will you have supper now--or later?'

'I am not hungry, but now is as good a time as any, and I would like to be done with it and have it off my mind. It is about my usual time, and regularity is commanded by all the authorities. Yes, I will try to nibble a little now--I wish a light horsewhipping would answer instead.'

The professor handed me that odious menu.

'Choose--or will you have it later?'

'Oh, dear me, show me to my room; I forgot your hard rule.'

'Wait just a moment before you finally decide. There is another rule. If you choose now, the order will be filled at once; but if you wait, you will have to await my pleasure. You cannot get a dish from that entire bill until I consent.'

'All right. Show me to my room, and send the cook to bed; there is not going to be any hurry.'

The professor took me up one flight of stairs and showed me into a most inviting and comfortable apartment consisting of parlour, bedchamber, and bathroom.

The front windows looked out over a far-reaching spread of green glades and valleys, and tumbled hills clothed with forests--a noble solitude unvexed by the fussy world. In the parlour were many shelves filled with books. The professor said he would now leave me to myself; and added:

'Smoke and read as much as you please, drink all the water you like. When you get hungry, ring and give your order, and I will decide whether it shall be filled or not. Yours is a stubborn, bad case, and I think the first fourteen dishes in the bill are each and all too delicate for its needs. I ask you as a favour to restrain yourself and not call for them.'

'Restrain myself, is it? Give yourself no uneasiness. You are going to save money by me. The idea of coaxing a sick man's appetite back with this buzzard-fare is clear insanity.'

I said it with bitterness, for I felt outraged by this calm, cold talk over these heartless new engines of assassination. The doctor looked grieved, but not offended. He laid the bill of fare of the commode at my bed's head, 'so that it would be handy,' and said:

'Yours is not the worst case I have encountered, by any means; still it is a bad one and requires robust treatment; therefore I shall be gratified if you will restrain yourself and skip down to No. 15 and begin with that.'

Then he left me and I began to undress, for I was dog-tired and very sleepy. I slept fifteen hours and woke up finely refreshed at ten the next morning. Vienna coffee! It was the first thing I thought of--that unapproachable luxury--that sumptuous coffee-house coffee, compared with which all other European coffee and all American hotel coffee is mere fluid poverty. I rang, and ordered it; also Vienna bread, that delicious invention. The servant spoke through the wicket in the door and said-- but you know what he said. He referred me to the bill of fare. I allowed him to go--I had no further use for him.

After the bath I dressed and started for a walk, and got as far as the door. It was locked on the outside. I rang, and the servant came and explained that it was another rule. The seclusion of the patient was required until after the first meal. I had not been particularly anxious to get out before; but it was different now. Being locked in makes a person wishful to get out. I soon began to find it difficult to put in the time. At two o'clock I had been twenty-six hours without food. I had been growing hungry for some time; I recognised that I was not only hungry now, but hungry with a strong adjective in front of it. Yet I was not hungry enough to face the bill of fare.

I must put in the time somehow. I would read and smoke. I did it; hour by hour. The books were all of one breed--shipwrecks; people lost in deserts; people shut up in caved-in mines; people starving in besieged cities. I read about all the revolting dishes that ever famishing men had stayed their hunger with. During the first hours these things nauseated me: hours followed in which they did not so affect me; still other hours followed in which I found myself smacking my lips over some tolerably infernal messes. When I had been without food forty-five hours I ran eagerly to the bell and ordered the second dish in the bill, which was a sort of dumplings containing a compost made of caviar and tar.

It was refused me. During the next fifteen hours I visited the bell every now and then and ordered a dish that was further down the list. Always a refusal. But I was conquering prejudice after prejudice, right along; I was making sure progress; I was creeping up on No. 15 with deadly certainty, and my heart beat faster and faster, my hopes rose higher and higher.

At last when food had not passed my lips for sixty hours, victory was mine, and I ordered No. 15:

'Soft-boiled spring chicken--in the egg; six dozen, hot and fragrant!'

In fifteen minutes it was there; and the doctor along with it, rubbing his hands with joy. He said with great excitement:

'It's a cure, it's a cure! I knew I could do it. Dear sir, my grand system never failed--never. You've got your appetite back--you know you have; say it and make me happy.'

'Bring on your carrion--I can eat anything in the bill!'

'Oh, this is noble, this is splendid--but I knew I could do it, the system never fails. How are the birds?'

'Never was anything so delicious in the world; and yet as a rule I don't care for game. But don't interrupt me, don't--I can't spare my mouth, I really can't.'

Then the doctor said:

'The cure is perfect. There is no more doubt nor danger. Let the poultry alone; I can trust you with a beefsteak, now.'

Результаты (русский) 1:

Ясно. Это еще один случай врач, который не принимает его собственной медицины.»«Мне это не нужно. Это шесть часов, так как вы завтракали. У вас будет ужин--или позже?»' Я не голодная, но сейчас это как хорошо время как любые, и я хотел бы сделать с ним и его плеч. Это мое обычное время, и регулярность командует всеми органами. Да, я буду стараться клев немного сейчас--я желаю, света horsewhipping бы ответить вместо этого.»Профессор вручил мне что одиозного меню.«Выберите--или вам придется его позже?»' Ах, дорогой мне, покажите мне в мою комнату; Я забыл свой жесткий правило.»«Подождите, просто прежде чем вы окончательно решите. Есть еще одно правило. Если вы сейчас выбираете, ордер будет исполнен сразу; но если вы ждете, вам придется дождаться моего удовольствия. Вы не можете получить блюдо от этого всю сумму до тех пор, пока я согласие.»«Все в порядке. Покажите мне в мою комнату и отправить повара спать; не собирается быть любой торопиться.»Профессор взял меня одного лестничного марша и показал мне в самые уютные и комфортабельные апартаменты, состоящие из кабинет, спальня и ванная комната.Передние окна выглянул за далеко идущие распространения зеленых полянах и долины и упали холмы, одетые с лесами--благородное одиночество unvexed от суетного мира. В салоне были многочисленные полки с книгами. Профессор сказал, что теперь он оставит меня к себе; и добавил:' Курить и читать как вам нравится, как вы пожалуйста, выпить всю воду. Когда вы голодны, кольцо и дать ваш заказ, и я буду решать, является ли он должен быть заполнен, или нет. Твое упорное, плохо дело, и я думаю, первых 14 блюда в законопроекте, друг и все слишком деликатный для своих нужд. Я прошу вас как одолжение сдерживать себя и не вызов для них.»«Сдерживать себя, является ли это? Дайте себе без беспокойства. Вы будете экономить деньги на меня. Идея уговаривал больного человека аппетит вернулся с этой Сарыч тариф является ясно безумие.»Я сказал он с горечью, для я чувствовал возмущены этой спокойной, холодной проговорить эти бессердечные новые двигатели убийства. Доктор посмотрел, огорченный, но не обиделся. Он заложил Билл тариф комод в моей постели голову, 'так что это будет удобно,' и сказал:«У вас нет худшем случае, столкнулся, любыми средствами; до сих пор он это плохо и требует надежного лечения; Поэтому я буду удовлетворен тем, если будет сдерживать себя и пропустить до № 15 и начать с этим.»Затем он оставил меня и я начал раздеваться, я был как собака и очень сонным. Я пятнадцать часов спал и проснулся мелко обновилась в десять утром следующего дня. Венский кофе! Это было первое, что я думал,--такой неприступной роскоши--это роскошный кофе дом кофе, по сравнению с которым все другие Европейский кофе и все американские отель кофе просто жидкости нищеты. Я позвонил и приказал его; также Венский хлеб, что вкусные изобретения. Слуга говорил через калитку в двери и сказал--но вы знаете, что он сказал. Он говорил мне Билл платы за проезд. Я позволил ему поехать--я имел нет дальнейшего использования для него.После ванны я одет и начал гулять и получил максимально дверь. Она была заперта снаружи. Я позвонил, и слуга пришел и пояснил, что это было другое правило. Изоляция пациента требовалось до тех пор пока после первой еды. Я не был особенно стремясь выйти раньше; но сейчас было иначе. Запираться делает человека желаемого выйти. Я скоро начал трудно поставить в то время. В два часа я был двадцать шесть часов без пищи. Я рос голодных на некоторое время; Я признала, что я был не только голодных теперь, но голодным с сильным прилагательное перед ним. Тем не менее, я не был достаточно голодны, грозит Билл платы за проезд.Я должен положить в то время как-то. Я хотел бы читать и дым. Я сделал это; час на час. Книги были все из одной породы--затонувших кораблей; люди потеряли в пустынях; люди, заткнись уступили в шахтах; люди голодали в осажденного города. Я читал о блюдах, противно что-либо famishing мужчин остались их голод с. В течение первых часов эти вещи тошнит меня: часов следуют, в которых они сделали не так влияет на меня; все еще другие часы последовали за, в которых я нашел себя чмокает губами над некоторыми сносно адской столовых. Когда я был без еды 45 часов, я побежала с нетерпением колокол и приказал второе блюдо в законопроекте, который был своего рода пельмени содержащий компост из икры и tar.Он мне было отказано. В течении 15 часов я посетил колокол каждый сейчас и потом и заказал блюдо, далее вниз по списку. Всегда отказ. Но я завоевание ущерба после ущерба, вдоль правой; Я был сделать уверен прогресса; Ползет вверх на № 15, с уверенностью, смертельной, и мое сердце биться быстрее и быстрее, мои надежды выросла выше и выше.В конце концов, когда еда не принял мои губы для шестьдесят часов, победа была моя, и я приказал № 15:' Всмятку цыпленок--в яйце; шесть десятков, горячие и ароматные!'В пятнадцать минут он был там; и доктор вместе с ней, потирая руки с радостью. Он сказал, с большим волнением:«Это лекарство, это лекарство! Я знал, что я мог сделать это. Уважаемый сэр, моя Гранд система никогда не--никогда. У вас есть ваш аппетит обратно--вы знаете, у вас есть; говорят, что и делают меня счастливым.»' Принесите на падаль--я могу съесть что-нибудь в законопроекте!'«Ах, это благородный, это великолепный--но я знал, я мог бы сделать это, система никогда не терпит неудачу. Как птицы?»«Никогда не было так вкусно ничего в мире; и еще, как правило я не забочу для игры. Но не перебивайте меня, не я не могу жалеть мой рот, я действительно не могу.»Затем врач сказал:' Cure идеально. Нет больше нет сомнений, ни опасности. Пусть птицы самостоятельно; Я могу доверять вам с бифштекс, теперь.»

Результаты (русский) 2:

Понимаю. Это еще один случай врача, который не принимает свою собственную медицину. "Мне не нужно это. Это шесть часов после того, завтракали. Будет ли у вас ужин теперь - или более поздней версии " 'Я не голоден, но теперь так же хорошо, как и любое время, и я хотел бы сделать с ней и иметь его из головы. Речь идет о моей обычное время, а закономерность командовал всеми органами власти. Да, я постараюсь, чтобы грызть немного сейчас - я хочу свет horsewhipping бы ответить, а не ". Профессор протянул мне, что одиозный меню. Выбрать - или вам придется позже? "О, боже мой, покажи мне, в моей комнате; Я забыл свой ​​жесткий правило. "Подождите минутку, прежде чем вы окончательно решили. Существует еще одно правило. Если вы выбираете сейчас, ордер будет исполнен сразу; но если вы ждете, вам придется ждать моего удовольствия. Вы не можете получить блюдо из всего этого законопроекта, пока я согласия. "Все в порядке. Покажите мне в мою комнату, и отправить повара в постель; там не будет никакой спешки. профессор взял меня на один лестничный пролет и показал мне в большей приглашения и уютная квартира, состоящей из гостиной, спальне, и ванной комнатой. Передние окна выходили на далеко идущие распространения зеленые поляны и долины, и упал холмы, одетых лесом - благородное одиночество unvexed по суетливого мира. В гостиной было много полки, заполненные книгами. Профессор сказал, что теперь оставит меня к себе; и добавил: "Дым и читать столько, сколько хотите, пить всю воду вам нравится. Когда вы голодны, кольцо и дать ваш заказ, и я буду решать, будет ли он быть заполнены или нет. Твое упрямое, дело плохо, и я думаю, что первые четырнадцать блюда в законопроекте каждый и все слишком деликатный для своих нужд. Я прошу вас как пользу сдерживать себя и не называют их ". "Сдерживать себя, не так ли? Дайте себе никакого беспокойства. Вы собираетесь экономить деньги мной. Идея уговоров аппетит больного назад с этой канюк-тарифа ясно безумие. Я сказал это с горечью, потому что я чувствовал возмущены этим спокойным, холодным разговора через этих бездушных новых двигателей убийства. Доктор посмотрел огорчен, но не в обиде. Он положил законопроект о тариф комод в голове моей кровати, в 'так, чтобы было бы удобно », и сказал: «Твое не худший случай я столкнулся, с помощью любых средств; все-таки это плохо и требует надежной лечение; поэтому я буду удовлетворен, если вы будете сдерживать себя и переходите к № 15 и начать с этого. ' Тогда он оставил меня, и я начал раздеваться, потому что я был усталый как собака и очень хочется спать. Я спал по пятнадцать часов и проснулся мелко обновляется в десять следующее утро. Вена кофе! Это было первое, что я подумал - что неприступная роскошь - что роскошная кофейня кофе, по сравнению с которой все другие европейские кофе и все американские кофе отель просто бедность жидкости. Я позвонил и заказал его; Также Вена хлеб, что вкусно изобретение. Слуга говорил через калитку в двери и said-- но вы знаете, что он сказал. Он направил меня к законопроекту тарифа. Я позволил ему уйти - у меня не было дальнейшего использования для него. После ванны я оделся и начал гулять, и добрался до двери. Это была заперта снаружи. Я позвонил, и слуга пришел и объяснил, что это было одно правило. Изоляция пациента не требуется до первого приема пищи. Я не был особенно активен в стремлении выйти раньше, но теперь все было иначе. Будучи заперт в делает человек желаемого выйти. Вскоре я начал, чтобы найти его трудно поставить в то время. В 2:00 я был двадцать шесть часов без еды. Я росла голодны в течение некоторого времени; Я понял, что я не был только голоден, но голодным с сильным прилагательного перед ним. Тем не менее, я не был достаточно голоден, чтобы столкнуться законопроект о тариф. Я должен поставить в то время как-то. Я бы читать и курить. Я сделал это; час за часом. Все книги из одной породы - обломки кораблей; Люди потеряли в пустынях; люди заперты в уступили в шахтах; голодающих людей в осажденных городах. Я читал обо всех отвратительных блюд, которые когда-либо famishing мужчины остались свой ​​голод с. В первые часы эти вещи тошно мне: часов с последующим, в котором они не так влияет на меня; еще другие часы, а затем, в котором я очутился чмокает губами над некоторыми сносно адских столовых. Когда я был без пищи сорок пять часов я побежал жадно колокола и приказал второе блюдо в законопроект, который был своего рода пельмени, содержащих компост, сделанный из икры и смолы. Было мне отказали. В течение следующих пятнадцати часов я посетил колокол каждый сейчас и потом и заказал блюдо, которое было дальше по списку. Всегда отказ. Но я завоевывал предрассудки после ущерба, право вместе; Я убедившись, что прогресс; Я полз на № 15 со смертельным уверенностью, и мое сердце биться быстрее и быстрее, мои надежды поднялся выше и выше. В прошлом, когда пища не прошло мои губы в течение шестидесяти часов, победа была моя, и я заказал № 15 : 'всмятку цыпленок - в яйце; шесть десятков, горячая и ароматная "! Через пятнадцать минут он был там; и врач вместе с ним, потирая руки от радости. Он сказал, что с большим волнением: «Это лекарство, это лекарство! Я знал, что могу это сделать. Уважаемый сэр, моя торжественное система никогда не удалось - никогда. У тебя есть аппетит - вы знаете, что; сказать, что и делает меня счастливым ». «Принесите на падаль - Я могу съесть что-нибудь в счете! "О, это благородно, это великолепный - но я знал, что могу это сделать, система никогда не подведет. Как птицы? "Никогда не было ничего так вкусно в мире; и еще, как правило, я не люблю игры. . Но не перебивай меня, Я не - я не могу сохранить мне рот, я действительно не могу " Тогда врач сказал: "лечение является совершенным. Существует не более сомнения, ни опасности. Не говоря уже о птицу; Я могу доверять вам с бифштекс, сейчас ".

Результаты (русский) 3:

I см. в разделе. В случае врача, который не принимает его собственных лекарств. 'ветровому "Мне не нужны. В шесть часов с того момента, как вы довести их до конца. Будет у вас вечеря сейчас--или позже? 'ветровому 'я не голоден, но сейчас - вполне подходящее время, и я хотел бы быть с его, и уже он выключен. Именно в то время, и регулярности, заданного всех органов власти. Да,Я постараюсь на то, чтобы постепенно, понемногу небольшой--я хотел бы свет horsewhipping бы вместо. 'ветровому профессор передал мне, что отвратительным меню.ветровому '--или будет у вас позже? 'ветровому "Да, уважаемый мной, покажите мне в моей комнате; Я забыл жесткого правила. 'ветровому 'подождите одну минуту перед тем, как наконец, решение. Существует еще одно правило. Если вы выберите, заказ будет заполнена на один раз; но если вы подождите,