THERE were four of us – George, and

THERE were four of us – George, and William Samuel Harris, and myself, and Montmorency. We were sitting in my room, smoking, and talking about how bad we were – bad from a medical point of view I mean, of course.

We were all feeling seedy, and we were getting quite nervous about it. Harris said he felt such extraordinary fits of giddiness come over him at times, that he hardly knew what he was doing; and then George said that HE had fits of giddiness too, and hardly knew what HE was doing. With me, it was my liver that was out of order. I knew it was my liver that was out of order, because I had just been reading a patent liver-pill circular, in which were detailed the various symptoms by which a man could tell when his liver was out of order. I had them all.

It is a most extraordinary thing, but I never read a patent medicine advertisement without being impelled to the conclusion that I am suffering from the particular disease therein dealt with in its most virulent form. The diagnosis seems in every case to correspond exactly with all the sensations that I have ever felt.

I remember going to the British Museum one day to read up the treatment for some slight ailment of which I had a touch – hay fever, I fancy it was. I got down the book, and read all I came to read; and then, in an unthinking moment, I idly turned the leaves, and began to indolently study diseases, generally. I forget which was the first distemper I plunged into – some fearful, devastating scourge, I know – and, before I had glanced half down the list of “premonitory symptoms,” it was borne in upon me that I had fairly got it.

I sat for awhile, frozen with horror; and then, in the listlessness of despair, I again turned over the pages. I came to typhoid fever – read the symptoms – discovered that I had typhoid fever, must have had it for months without knowing it – wondered what else I had got; turned up St. Vitus’s Dance – found, as I expected, that I had that too, – began to get interested in my case, and determined to sift it to the bottom, and so started alphabetically – read up ague, and learnt that I was sickening for it, and that the acute stage would commence in about another fortnight. Bright’s disease, I was relieved to find, I had only in a modified form, and, so far as that was concerned, I might live for years. Cholera I had, with severe complications; and diphtheria I seemed to have been born with. I plodded conscientiously through the twenty-six letters, and the only malady I could conclude I had not got was housemaid’s knee.

I felt rather hurt about this at first; it seemed somehow to be a sort of slight. Why hadn’t I got housemaid’s knee? Why this invidious reservation? After a while, however, less grasping feelings prevailed. I reflected that I had every other known malady in the pharmacology, and I grew less selfish, and determined to do without housemaid’s knee. Gout, in its most malignant stage, it would appear, had seized me without my being aware of it; and zymosis I had evidently been suffering with from boyhood. There were no more diseases after zymosis, so I concluded there was nothing else the matter with me.

I sat and pondered. I thought what an interesting case I must be from a medical point of view, what an acquisition I should be to a class! Students would have no need to “walk the hospitals,” if they had me. I was a hospital in myself. All they need do would be to walk round me, and, after that, take their diploma.

Then I wondered how long I had to live. I tried to examine myself. I felt my pulse. I could not at first feel any pulse at all. Then, all of a sudden, it seemed to start off. I pulled out my watch and timed it. I made it a hundred and forty-seven to the minute. I tried to feel my heart. I could not feel my heart. It had stopped beating. I have since been induced to come to the opinion that it must have been there all the time, and must have been beating, but I cannot account for it. I patted myself all over my front, from what I call my waist up to my head, and I went a bit round each side, and a little way up the back. But I could not feel or hear anything. I tried to look at my tongue. I stuck it out as far as ever it would go, and I shut one eye, and tried to examine it with the other. I could only see the tip, and the only thing that I could gain from that was to feel more certain than before that I had scarlet fever.

Результаты (русский) 1:

Существовали четыре из нас – Джордж и William Samuel Харрис и себя и Монморанси. Мы сидели в моей комнате, Курение и говорить о том, как плохо мы были-Бад с медицинской точки зрения я имею в виду, конечно.Мы все чувствовали себя потрепанный, и мы довольно нервничать о нем. Харрис говорит, что он считает такие чрезвычайные приступы головокружения придет его время от времени, что он едва знал, что он делает; и тогда Джордж сказал, что он тоже были приступы головокружения и вряд ли знал, что он делает. Со мной это была моя печень, которая была не по порядку. Я знал, что моя печень, что вышел из строя, потому что я только что читал патент печени таблетки циркуляр, в котором были подробно изложены различные симптомы, в которых человек мог бы сказать, когда его печень была не по порядку. Я имел их все.Это самая экстраординарная вещь, но я никогда не читал объявление патента медицина без будучи побудило к выводу, что я страдаю от конкретного заболевания, в нем рассматривается в его наиболее опасной форме. Диагноз, как представляется, в каждом случае точно соответствуют всех ощущений, которые я когда-либо чувствовал.I remember going to the British Museum one day to read up the treatment for some slight ailment of which I had a touch – hay fever, I fancy it was. I got down the book, and read all I came to read; and then, in an unthinking moment, I idly turned the leaves, and began to indolently study diseases, generally. I forget which was the first distemper I plunged into – some fearful, devastating scourge, I know – and, before I had glanced half down the list of “premonitory symptoms,” it was borne in upon me that I had fairly got it.I sat for awhile, frozen with horror; and then, in the listlessness of despair, I again turned over the pages. I came to typhoid fever – read the symptoms – discovered that I had typhoid fever, must have had it for months without knowing it – wondered what else I had got; turned up St. Vitus’s Dance – found, as I expected, that I had that too, – began to get interested in my case, and determined to sift it to the bottom, and so started alphabetically – read up ague, and learnt that I was sickening for it, and that the acute stage would commence in about another fortnight. Bright’s disease, I was relieved to find, I had only in a modified form, and, so far as that was concerned, I might live for years. Cholera I had, with severe complications; and diphtheria I seemed to have been born with. I plodded conscientiously through the twenty-six letters, and the only malady I could conclude I had not got was housemaid’s knee.Я чувствовал себя довольно больно об этом сначала; казалось, как-то быть своего рода незначительные. Почему не получил Домработница по колено? Почему Эта возмутительная оговорка? Через некоторое время однако, менее схватив чувства преобладали. Я подумал, что я имел все другие известные болезнь в фармакологии, и я вырос менее эгоистичным и решил обойтись без Домработница в колено. Подагра, в его наиболее злокачественные стадии, казалось бы, захватили меня без моего не подозревая об этом; и за я явно страдала с детства. Там были не больше заболеваний после за, поэтому я пришел к выводу, что нет ничего этого вопроса со мной.Я сидел и думал. Я думал, что я должен быть с медицинской точки зрения, что приобретение, я должен быть в класс интересный случай! Студентам будет иметь не нужно «ходить в больницах,» если бы они меня. Я был в больницу в себе. Все, что они нужно сделать бы ходить вокруг меня, и после этого принять их диплом.Then I wondered how long I had to live. I tried to examine myself. I felt my pulse. I could not at first feel any pulse at all. Then, all of a sudden, it seemed to start off. I pulled out my watch and timed it. I made it a hundred and forty-seven to the minute. I tried to feel my heart. I could not feel my heart. It had stopped beating. I have since been induced to come to the opinion that it must have been there all the time, and must have been beating, but I cannot account for it. I patted myself all over my front, from what I call my waist up to my head, and I went a bit round each side, and a little way up the back. But I could not feel or hear anything. I tried to look at my tongue. I stuck it out as far as ever it would go, and I shut one eye, and tried to examine it with the other. I could only see the tip, and the only thing that I could gain from that was to feel more certain than before that I had scarlet fever.

Результаты (русский) 2:

Были четыре из нас - Джордж, и Уильям Сэмюэль Гаррис, и я, и Монморанси. Мы сидели в моей комнате, курение, и говорить о том , как плохо мы были -. Плохо с медицинской точки зрения , я имею в виду, конечно , мы все чувствовали себя потрепанный, и мы получали довольно нервной об этом. Харрис сказал , что он чувствовал , что такие экстраординарные припадки головокружения прибывают поверх него время от времени, что он не знал , что он делает; а затем Джордж сказал , что он имел припадки головокружения также, и не знал , что он делает. Со мной, это была моя печень , что вышел из строя. Я знал, что моя печень , что вышел из строя, потому что я только что читал патент печени таблетки циркуляр, в котором были подробно описаны различные признаки, которыми человек мог сказать , когда его печень была не в порядке. У меня было их всех. Это самая необычная вещь, но я никогда не читал патент медицины рекламу , не будучи побуждала к выводу , что я страдаю от конкретного заболевания , в ней рассматривается в наиболее опасной форме. Диагноз кажется в любом случае , чтобы точно соответствовать со всеми ощущениями , которые я когда - либо чувствовал. Я помню собирается Британского музея в один прекрасный день , чтобы прочитать лечение в течение некоторого небольшого недомогания которого я имел контакт - сенная лихорадка, мне кажется , это был. Я получил вниз книгу и прочитал все , что я пришел , чтобы прочитать; а затем, в легкомысленный момент, я лениво повернул листья, и начал праздно изучать болезни, как правило. Я забыл , который был первым чумки я погрузилась в - какой - то страшный, разрушительный бич, я знаю , - и, прежде чем я поглядел половина вниз список "предостерегающих симптомов," это подтвердилось в на меня , что я довольно получил его. I сидел некоторое время, застыв от ужаса; а затем, в безразличии отчаяния, я снова перелистывал. Я пришел к брюшного тифа - читать симптомы - обнаружил , что у меня был тиф, должен иметь это в течение нескольких месяцев , не зная об этом - задавался вопросом, что еще я получил; появился пляска святого Витта - нашел, как я ожидал, что у меня было , что тоже, - начал интересоваться в моем случае, и решил просеять его на дно, и поэтому начал в алфавитном порядке - прочитать лихорадку, и узнал , что я был отвратительный для него, и что острая стадия начнется примерно еще две недели. Болезнь Брайта, я был освобожден , чтобы найти, у меня было только в измененном виде, и, до сих пор , как и было, то я мог бы жить в течение многих лет. Холера я имела, с серьезными осложнениями; и дифтерии я , казалось, был рожден с. Я побрел добросовестно через двадцать шесть букв, и единственная болезнь , я мог бы сделать вывод , что я не получил был колено горничную в. Я чувствовал себя довольно больно об этом на первых порах; это казалось каким - то образом , чтобы быть своего рода небольшим. Почему я не получил колено горничную в? Почему это оскорбительная бронирование? Через некоторое время, однако, менее схватив чувства преобладали. Я подумал , что у меня были все другие известные болезнь в фармакологии, и я стала менее эгоистичной, и решил обойтись без колена горничную в. Подагра, в ее наиболее злокачественной стадии, казалось бы, захватил меня без подозревая об этом; и зараза я, видимо , страдал с самого детства. Там не было больше болезней после заразной болезни, поэтому я пришел к выводу что не было ничего другого вопроса со мной. Я сидел и размышлял. Я думал , что интересный случай , я должен быть с медицинской точки зрения, то , что приобретение я должен быть в классе! Студенты не имели бы никакой необходимости "идти больницы," если бы они меня. Я был госпиталь в себе. Все , что им нужно было бы сделать, чтобы ходить вокруг меня, и, после этого, возьмите их диплом. Тогда я задавался вопросом, как долго я должен был жить. Я пытался исследовать себя. Я почувствовал , что мой пульс. Я не мог сначала чувствовать пульс любой вообще. Потом, вдруг, казалось , чтобы начать. Я вытащил часы и засек его. Я сделал это сто сорок семь с точностью до минуты. Я пытался чувствовать мое сердце. Я не мог чувствовать мое сердце. Оно перестало биться. Я с тех пор индуцированное прийти к мнению , что он должен был там все время, и должно было биться, но я не могу объяснить это. Я похлопал себя на всем протяжении моего фронта, от того, что я называю мою талию к моей голове, и я пошел немного круглый каждую сторону, и немного вверх по спине. Но я не мог чувствовать или слышать что - нибудь. Я попытался посмотреть на мой язык. Я торчал, насколько когда - либо было бы идти, и я закрыл один глаз, и попытался рассмотреть его с другой стороны . Я мог видеть только кончик, и единственное , что я мог бы получить от этого должен был чувствовать себя более уверенными , чем раньше , что у меня скарлатина.