It was an American journalist who w

It was an American journalist who was writing up England - or writing her down as the mood seized him. Sometimes he blamed and sometimes he praised, and the case-hardened old country actually went its way all the time quite oblivious of his approval or of his disfavour - being ready at all times, through some queer mental twist, to say more bitter things and more unjust ones about herself than any critic could ever venture upon. However, in the course of his many columns in the _New York Clarion_ our journalist did at last get through somebody's skin in the way that is here narrated.

It was a kindly enough article upon English country-house life in which he had described a visit paid for a week-end to Sir Henry Trustall's. There was only a single critical passage in it, and it was one which he had written with a sense both of journalistic and of democratic satisfaction. In it he had sketched off the lofty obsequiousness of the flunkey who had ministered to his needs. "He seemed to take a smug satisfaction in his own degradation," said he. "Surely the last spark of manhood must have gone from the man who has so entirely lost his own individuality. He revelled in humility. He was an instrument of service--nothing more."

Some months had passed and our American Pressman had recorded impressions from St. Petersburg to Madrid. He was on his homeward way when once again he found himself the guest of Sir Henry. He had returned from an afternoon's shooting, and had finished dressing when there was a knock at the door and the footman entered. He was a large cleanly-built man, as is proper to a class who are chosen with a keener eye to physique than any crack regiment. The American supposed that the man had entered to perform some menial service, but to his surprise he softly closed the door behind him.

"Might I have a word with you, sir, if you can kindly give me a moment?" he said in the velvety voice which always got upon the visitor's republican nerves.

"Well, what is it?" the journalist asked sharply.

"It's this, sir." The footman drew from his breast-pocket the copy of the _Clarion_. "A friend over the water chanced to see this, sir, and he thought it would be of interest to me. So he sent it."

"Well?"

"You wrote it, sir, I fancy."

"What if I did."

"And this 'ere footman is your idea of me."

The American glanced at the passage and approved his own phrases.

"Yes, that's you," he admitted.

The footman folded up his document once more and replaced it in his pocket.

"I'd like to 'ave a word or two with you over that, sir," he said in the same suave imperturbable voice. "I don't think, sir, that you quite see the thing from our point of view. I'd like to put it to you as I see it myself. Maybe it would strike you different then."

The American became interested. There was "copy" in the air.

"Sit down," said he.

"No, sir, begging your pardon, sir, I'd very much rather stand."

"Well, do as you please. If you've got anything to say, get ahead with it."

"You see, sir, it's like this: There's a tradition--what you might call a standard--among the best servants, and it's 'anded down from one to the other. When I joined I was a third, and my chief and the butler were both old men who had been trained by the best. I took after them just as they took after those that went before them. It goes back away further than you can tell."

"I can understand that."

"But what perhaps you don't so well understand, sir, is the spirit that's lying behind it. There's a man's own private self-respect to which you allude, sir, in this 'ere article. That's his own. But he can't keep it, so far as I can see, unless he returns good service for the good money that he takes."

"Well, he can do that without--without--crawling."

The footman's florid face paled a little at the word. Apparently he was not quite the automatic machine that he appeared.

"By your leave, sir, we'll come to that later," said he. "But I want you to understand what we are trying to do even when you don't approve of our way of doing it. We are trying to make life smooth and easy for our master and for our master's guests. We do it in the way that's been 'anded down to us as the best way. If our master could suggest any better way, then it would be our place either to leave his service if we disapproved it, or else to try and do it as he wanted. It would hurt the self-respect of any good servant to take a man's money and not give him the very best he can in return for it."

"Well," said the American, "it's not quite as we see it in America."

"That's right, sir. I was over there last year with Sir Henry--in New York, sir, and I saw something of the men-servants and their ways. They were paid for service, sir, and they did not give what they were paid for. You talk about self-respect, sir, in this article. Well now, my self-respect wouldn't let me treat a master as I've seen them do over there."

"We don't even like the word 'master,'" said the American.

"Well, that's neither 'ere nor there, sir, if I may be so bold as to say so. If you're serving a gentleman he's your master for the time being and any name you may choose to call it by don't make no difference. But you can't eat your cake and 'ave it, sir. You can't sell your independence and 'ave it, too."

"Maybe not," said the American. "All the same, the fact remains that your manhood is the worse for it."

"There I don't 'old with you, sir."

"If it were not, you wouldn't be standing there arguing so quietly. You'd speak to me in another tone, I guess."

"You must remember, sir, that you are my master's guest, and that I am paid to wait upon you and make your visit a pleasant one. So long as you are 'ere, sir, that is 'ow I regard it. Now in London--"

"Well, what about London?"

"Well, in London if you would have the goodness to let me have a word with you I could make you understand a little clearer what I am trying to explain to you. 'Arding is my name, sir. If you get a call from 'Enery 'Arding, you'll know that I 'ave a word to say to you."

* * * * *

So it happened about three days later that our American journalist in his London hotel received a letter that a Mr. Henry Harding desired to speak with him. The man was waiting in the hall dressed in quiet tweeds. He had cast his manner with his uniform and was firmly deliberate in all he said and did. The professional silkiness was gone, and his bearing was all that the most democratic could desire.

"It's courteous of you to see me, sir," said he. "There's that matter of the article still open between us, and I would like to have a word or two more about it."

"Well, I can give you just ten minutes," said the American journalist.

"I understand that you are a busy man, sir, so I'll cut it as short as I can. There's a public garden opposite if you would be so good as talk it over in the open air."

The Pressman took his hat and accompanied the footman. They walked together down the winding gravelled path among the rhododendron bushes.

"It's like this, sir," said the footman, halting when they had arrived at a quiet nook. "I was hoping that you would see it in our light and understand me when I told you that the servant who was trying to give honest service for his master's money, and the man who is free born and as good as his neighbour are two separate folk. There's the duty man and there's the natural man, and they are different men. To say that I have no life of my own, or self-respect of my own, because there are days when I give myself to the service of another, is not fair treatment. I was hoping, sir, that when I made this clear to you, you would have met me like a man and taken it back."

"Well, you have not convinced me," said the American. "A man's a man, and he's responsible for all his actions."

"Then you won't take back what you said of me--the degradation and the rest?"

"No, I don't see why I should."

The man's comely face darkened.

"You _will_ take it back," said he. "I'll smash your blasted head if you don't."

The American was suddenly aware that he was in the presence of a very ugly proposition. The man was large, strong, and evidently most earnest and determined. His brows were knotted, his eyes flashing, and his fists clenched. On neutral ground he struck the journalist as really being a very different person to the obsequious and silken footman of Trustall Old Manor. The American had all the courage, both of his race and of his profession, but he realised suddenly that he was very much in the wrong. He was man enough to say so.

"Well, sir, this once," said the footman, as they shook hands. "I don't approve of the mixin' of classes--none of the best servants do. But I'm on my own to-day, so we'll let it pass. But I wish you'd set it right with your people, sir. I wish you would make them understand that an English servant can give good and proper service and yet that he's a human bein' I after all.

Результаты (русский) 1:

Это был американский журналист, который письменно Англии - или писать ее вниз, как настроение схватили его. Иногда он обвинил и иногда он похвалил, закаленные старая страна на самом деле пошли его пути все время совсем не замечая его утверждения или его немилости - готовые на все времена, через некоторые странные психического твист, чтобы сказать более горький вещи и более несправедливым те о себе, чем любой критик могли когда-либо предприятие по. Однако в ходе его много столбцов в _New Йорк Clarion_ наш журналист наконец получить через чужой кожи в том, что здесь рассказал.Это был любезно достаточно статьи на английский жизни страны дом, в котором он охарактеризовал визит заплатил за уик энд для сэра Генри Trustall. Там был только один критический проход в нем, и он был один, который он написал с чувством как журналистских, так и Демократической удовлетворенности. В нем он набросал от благородных подобострастие flunkey, который служили его потребностям. «Он, казалось, взять самодовольный удовлетворение в его собственной деградации,» сказал он. «Безусловно последний Искра мужественности должны пошли от человека, который так полностью потерял свою собственную индивидуальность. Он revelled в смирение. Он был инструментом обслуживания--ничего больше».Прошло несколько месяцев, и наши американские Прессман записал впечатления от Санкт-Петербурга в Мадрид. Он был по дороге домой, когда еще раз он обнаружил себя гостем Сэр Генри. Он вернулся из второй половине дня съемки и закончил Туалетная, когда там был стук в дверь и вошел пехотинец. Он был большим чисто построен человеком, как надлежащего класса, которые выбираются с острее глаз в телосложения, чем любой трещины полк. Американской предположил, что человек вступил выполнить некоторые черную службы, но к его удивлению он тихо закрыла дверь за ним.«Может у меня слово с вами, сэр, если вы любезно может дать мне момент?»,-сказал он в бархатный голос, который всегда получил после посетителя Республиканской нервы.«Ну, что это?» журналист спросил резко.«Именно это, сэр.» Пехотинец из кармана груди привлек копию _Clarion_. «Друг над водой, случайно увидеть это, сэр и он думал, что он будет представлять интерес для меня. Поэтому он послал его.»«Хорошо»?«Вы написали это, сэр, я фантазии».«Что делать, если я сделал.»«И это ' ere пехотинец это ваша идея мне.»Американским взглянул на проход и одобрил его собственные фразы.«Да, это вас,» он признался.Пехотинец сложил свой документ еще раз и заменил его в кармане.«Хотели бы ' Аве слово или два с вами над тем, сэр, "сказал он в тот же suave невозмутимый голос. «Я не думаю, сэр, что вы достаточно видеть вещи с нашей точки зрения. Я хотел бы поставить его к вам, как я вижу себя. Может быть это будет ударить вас различные то.»Американец стал интересоваться. Там был «копия» в воздухе.«Сидеть вниз,» сказал он.«Нет, сэр, прося прощения, сэр, я имел очень много довольно стоять.»«Ну, сделать, как вы пожалуйста. Если у вас есть что сказать, получить вперед с ним.»«Видите ли, сэр, это так: существует традиция--то, что вы могли бы назвать стандарт--среди лучших служащих, и это ' опрератором вниз от одного к другому. Когда я вступил я был третьим, и мой начальник и дворецкий были оба стариков, которые прошли подготовку в лучших. Я взял после их так же, как они взяли после тех, которые пошли перед ними. Он уходит назад дальше, чем вы можете сказать.»«Я могу это понять.»«Но то, что может быть не так хорошо понимаешь, сэр, это дух, что лежит за его. Есть частные самоуважения человека которому вы намекаете, сэр, в этом ' ere статьи. Это его собственные. Но он не может держать его, насколько я могу видеть, если он возвращает хороший сервис за хорошие деньги, которые он принимает.»«Ну, он может сделать это без--без--ползать.»Пехотинец витиеватыми лицо немного побледнел на слово. Видимо, он был не совсем автоматическая машина, что он появился.«С вашего позволения, г-н Председатель, мы придем к этому позже,» сказал он. «Но я хочу, чтобы вы поняли, что мы пытаемся сделать, даже когда вы не одобряете наш способ сделать это. Мы пытаемся сделать жизнь гладким и легким для нашего мастер и наш мастер гостей. Мы делаем это в способ, который был ' опрератором до нас как лучший способ. Если наш мастер может предложить каких-либо лучше, то было бы наше место оставить его службы, если мы не одобряли его, или же чтобы попробовать и сделать это, как он хотел. Это мешало бы самоуважения любой хороший слуга взять деньги человек и не дать ему самое лучшее он может взамен его.»«Хорошо,» сказал американский, «это не совсем, как мы видим это в Америке».«Это право, сэр. Я был там в прошлом году с Сэр Генри--в Нью-Йорке, сэр, и я увидел что-то из мужчин рабов и их пути. Они были оплачены услуги, сэр, и они не дают то, что они были оплачены. Вы говорите о самоуважении, сэр, в этой статье. Хорошо теперь мои самоуважение не позвольте мне лечить мастер, как я видел их там делать.»«Мы даже не нравится слово «мастер»,» сказал американец.«Ну, это не ' ere ни там, сэр, если я могу быть настолько смелыми, чтобы так сказать. Если вы выступающей джентльмен, который он имеет ваш мастер в настоящее время и любое имя, которое вы можете называть его не сделать никакой разницы. Но вы не можете съесть ваш торт и ' Аве это, сэр. Вы не можете продать вашу независимость и ' Аве, слишком.»«Может быть, не», сказал американский. «Все же, факт остается фактом что ваши мужественности это хуже для него.»"There I don't 'old with you, sir.""If it were not, you wouldn't be standing there arguing so quietly. You'd speak to me in another tone, I guess.""You must remember, sir, that you are my master's guest, and that I am paid to wait upon you and make your visit a pleasant one. So long as you are 'ere, sir, that is 'ow I regard it. Now in London--""Well, what about London?""Well, in London if you would have the goodness to let me have a word with you I could make you understand a little clearer what I am trying to explain to you. 'Arding is my name, sir. If you get a call from 'Enery 'Arding, you'll know that I 'ave a word to say to you."* * * * *So it happened about three days later that our American journalist in his London hotel received a letter that a Mr. Henry Harding desired to speak with him. The man was waiting in the hall dressed in quiet tweeds. He had cast his manner with his uniform and was firmly deliberate in all he said and did. The professional silkiness was gone, and his bearing was all that the most democratic could desire."It's courteous of you to see me, sir," said he. "There's that matter of the article still open between us, and I would like to have a word or two more about it.""Well, I can give you just ten minutes," said the American journalist."I understand that you are a busy man, sir, so I'll cut it as short as I can. There's a public garden opposite if you would be so good as talk it over in the open air."The Pressman took his hat and accompanied the footman. They walked together down the winding gravelled path among the rhododendron bushes."It's like this, sir," said the footman, halting when they had arrived at a quiet nook. "I was hoping that you would see it in our light and understand me when I told you that the servant who was trying to give honest service for his master's money, and the man who is free born and as good as his neighbour are two separate folk. There's the duty man and there's the natural man, and they are different men. To say that I have no life of my own, or self-respect of my own, because there are days when I give myself to the service of another, is not fair treatment. I was hoping, sir, that when I made this clear to you, you would have met me like a man and taken it back.""Well, you have not convinced me," said the American. "A man's a man, and he's responsible for all his actions.""Then you won't take back what you said of me--the degradation and the rest?""No, I don't see why I should."The man's comely face darkened."You _will_ take it back," said he. "I'll smash your blasted head if you don't."The American was suddenly aware that he was in the presence of a very ugly proposition. The man was large, strong, and evidently most earnest and determined. His brows were knotted, his eyes flashing, and his fists clenched. On neutral ground he struck the journalist as really being a very different person to the obsequious and silken footman of Trustall Old Manor. The American had all the courage, both of his race and of his profession, but he realised suddenly that he was very much in the wrong. He was man enough to say so."Well, sir, this once," said the footman, as they shook hands. "I don't approve of the mixin' of classes--none of the best servants do. But I'm on my own to-day, so we'll let it pass. But I wish you'd set it right with your people, sir. I wish you would make them understand that an English servant can give good and proper service and yet that he's a human bein' I after all.

Результаты (русский) 2:

Это был американский журналист, который писал на Англию - или писать ее вниз, как настроение охватило его. Иногда он обвинил, а иногда и он похвалил, и закалены старый на самом деле пошли свой ​​путь все время довольно замечая его утверждения или его немилость - быть готовым в любой момент, через какой-то странной психической поворот, чтобы сказать больше, горькие вещи и более несправедливые о себе, чем любой критик мог осмелиться. Тем не менее, в ходе своих многочисленных колонн в _new Йорк Clarion_ наш журналист сделал в прошлом пройти через чью-то кожу в пути, что здесь рассказанной. Это было достаточно любезно статья на английской жизни загородного дома, в котором он описал визит заплатил за выходные в Сэр Генри Trustall годов. Был только один критический переход в нем, и это был один, который он написал с чувством и в журналистской и демократического удовлетворения. В нем он набросал от благородной угодливости в лакея, который служил его потребностям. "Он, казалось, самодовольный удовлетворение в собственной деградации" сказал он. "Конечно, последняя искра мужественности должны ушли от человека, который так полностью потерял свою индивидуальность Он упивался в смирении он был орудием обслуживания -... Не более" Несколько месяцев прошло, и наша американская Прессман записал впечатления из Санкт-Петербурга в Мадрид. Он был на пути домой, когда он в очередной раз оказался гостем сэра Генри. Он вернулся со съемок днем, и закончил одеваться, когда раздался стук в дверь, и вошел лакей. Он был большой чисто сложенный мужчина, как собственно к классу, которые выбранной с более острым глазом телосложение, чем любой трещины полка. Американский Предполагается, что человек вошел выполнить некоторые черную услуги, но, к его удивлению, он мягко закрылась за ним дверь. "Могу я поговорить с вами, сэр, если вы можете любезно дать мне минутку?" он сказал в бархатным голосом, который всегда есть на республиканских нервы посетителя. "Ну, что это?" резко спросил журналист. "Это, сэр." Лакей достал из нагрудного кармана копию _Clarion_. "Друг над водой случалось видеть, сэр, и он думал, что это было бы интересно для меня. Таким образом, он послал его." "Ну?" "Вы написали это, сэр, мне кажется,". "Что, если я сделал . "" И это 'до лакей ваша идея мне. "Американский взгляд на проход и одобрил его собственные фразы." Да, вот вам, "признался он. Лакей сложил документ еще раз и заменить его в его карман. "Я хотел бы, чтобы" пр слово или два с вами над тем, сэр, "сказал он в то же учтивый невозмутимым голосом. "Я не думаю, что, сэр, что вы совсем понимаю вещь, с нашей точки зрения. Я бы хотел, чтобы положить его к вам, как я вижу это сам. Может быть, это будет удар тебя отличается, то." Американская заинтересовался. Был "копия" в воздухе. "Садись," сказал он. "Нет, сэр, прошу прощения, сэр, я бы очень много, а стоят." "Ну, так, как ты пожалуйста. Если у вас есть . что сказать, опередить с ним "" Вы видите, сэр, это так: Там традиция - то, что вы могли бы назвать стандарт - среди лучших слуг, и это "операция AND вниз от одного к другому При. Я присоединился к я был третий, и мой начальник и дворецкий оба были старики, которые были обучены лучше. Я взял за ними так же, как они приняли после того, как те, которые пошли перед ними. Она восходит дальше, чем вы можете сказать. "" Я могу понять, что. "" Но что, возможно, вы не так хорошо понимаю, сэр, это дух, который лежит за ним. Там же собственный самоуважение человека, к которому вы намекаете, сэр, в этом 'до статьи . Это его собственное Но он не может держать его, насколько я могу видеть, если он не вернется хорошее обслуживание для хорошей денег, которые он берет ".." Ну, он может сделать это без - без - ползания. " витиеватой лицо лакея побледнел немного в слова. Очевидно, он был не совсем автомат, что он появился. "С вашего позволения, сэр, мы придем к что позже," сказал он. "Но я хочу, чтобы вы поняли, что мы пытаемся сделать, даже если вы не одобряете наш способ сделать это. Мы пытаемся сделать жизнь гладко и легко для нашего мастера и для гостей нашего хозяина. Мы делаем это в способ, который был "операции AND до нас, как наилучшим образом. Если наш мастер может предложить любой лучший способ, то было бы наше место либо оставить свою службу, если мы не одобряли его, либо, чтобы попытаться сделать это, как он хотел. Это будет больно самоуважение любого хорошего раба, чтобы взять деньги мужчины и не дать ему самое лучшее, он может в обмен на него "." Ну, "сказал американец," это не совсем, как мы видим это в Америке. " "Это верно, сэр, я был там в прошлом году с сэром Генри. -. в Нью-Йорке, сэр, и я увидел, что-то из мужчин-служащих и их пути они платили за услуги, сэр, и они не дают то, что они были оплачены. Вы говорите о самоуважении, сэр, в этой статье. Ну, мой самоуважение не позволила бы мне лечить мастер, как я видел их делать там. "" Мы даже не как слово "мастер", "сказал американец." Ну, что нет ни 'до, ни там, сэр, если я могу быть настолько смелым, чтобы сказать так. Если вы обслуживаете джентльмена он твой хозяин на данный момент и любое имя, вы можете выбрать, чтобы называть его не составляют никакой разницы. Но вы не можете съесть свой ​​кусок пирога и 'пр, сэр. Вы не можете продать свою независимость и «пр его тоже." "Может быть, нет," сказал американец. "Все же, факт остается фактом, что ваш мужское достоинство хуже для него." "Там я не" старый с вами, сэр "." Если бы не было, вы бы не стоял так тихо, утверждая. Вы бы говорить со мной в другом тоне, я думаю. "" Вы должны помнить,, сэр, что вы мой господин гость, и что мне платят ждать на вас и сделать ваш визит приятным. Пока вы 'до, сэр, что это "ой я считаю его. Сейчас в London-- "" Ну, что о Лондоне? "" Ну, в Лондоне, если бы вы так любезны, дайте мне поговорить с вами, я мог бы дать вам понять, немного яснее то, что я пытаюсь объяснить вам. "Arding мое имя, сэр. Если вы получаете звонок от "Enery" Arding, вы будете знать, что Я пр слово сказать. "* * * * * Так случилось около трех дней, что наш американский журналист в своем лондонском отеле получили письмо что г-н Генри Хардинг желании поговорить с ним. Человек ждал в зале, одетый в тихом твида. Он бросил его манеру его форме и твердо намеренный всего он говорил и делал. Профессиональный шелковистость ушел, и его подшипник было все, что самым демократичным может желать. "Это вежливый из вас видеть меня, сэр," сказал он. "Там что независимо от того, в статье все еще ​​открыт между нами, и я хотел бы, чтобы слово или еще два о это. "" Ну, я могу дать вам только десять минут, "сказал американский журналист." Я понимаю, что вы очень занятой человек, сэр, и я отрежу его как коротким, как я могу. Там это публичное напротив сада, если вы будете так хорошо, как это обсудить на открытом воздухе. "Прессман взял шляпу и в сопровождении лакея. Они шли вместе вниз обмотки гравием тропинке среди кусты рододендрона." Это как это, сэр , "сказал лакей, останавливаясь, когда они приехали в тихом уголке." Я надеялся, что вы увидите в нашем свете и понять меня, когда я сказал вам, что слуга, который пытался дать честный сервис для своего хозяина деньги, и человек, который родился и бесплатно, как хорошо, как его соседа две отдельные народные. Там же дежурный и есть естественный человек, и они разные люди. Сказать, что у меня нет жизни моей, или самоуважение мое, потому что бывают дни, когда я даю себе на службу другой, не справедливое обращение. Я надеялся, что, сэр, что, когда я сделал это ясно для вас, вы бы встретили меня, как человека, и принимать его обратно. "" Ну, вы меня не убедили ", сказал американец." Человек есть человек, и он несет ответственность за все свои действия "." Тогда вы не будете принимать обратно то, что вы сказали, меня? - деградация, а остальные "." Нет, я не понимаю, почему я должен "миловидная Лицо человека потемнело." Вы _will_ принять его обратно, "сказал он." Я разобью свой ​​взорвали голову, если вы не делаете. "Американская вдруг понимает, что он был в присутствии очень уродливой предложения. Человек был большой, сильный и очевидно, наиболее серьезным и решительным. Его брови были завязывают, сверкая глазами, и его кулаки. На нейтральной территории, он ударил журналиста в самом деле быть совсем другим человеком в подобострастно и шелковистой лакей Trustall старинной усадьбы. Американский было все мужество, и его расы и своей профессии, но он вдруг понял, что он был очень неправ. Он был человеком достаточно, чтобы сказать об этом. "Ну, сэр, это один раз," сказал лакей, как они пожали друг другу руки. "Я не одобряю примесь 'классов - ни один из лучших слуг не делать, но я по себе в день, таким образом, мы дадим ему пройти Но я хочу, чтобы ты поставил его прямо с.. Ваши люди, сэр. Я хочу, чтобы ты им понять, что английский служащий может дать хороший и надлежащее обслуживание и все, что он является человеком Бейн "Я ведь.

Результаты (русский) 3:

это был американский журналист, который писал до англии - или писать её, как настроение, схватили его.иногда он обвинял и иногда он похвалил и прожженные старые страны действительно прошла свой путь и все время совершенно забывая о своем одобрении или его опале - готовые на все времена, через некоторые странные психические твист,говорить более горький вещи и больше о себе, чем любая критика несправедлива, не предприятие.однако в ходе его многочисленные колонны в _new в нью - йорке clarion_ наш журналист сделал в прошлом попасть кто - то кожу, в том что здесь рассказал.

это была просьба достаточно статьи на английском загородный дом, жизнь, в которой он охарактеризовал визит заплатил за неделю конец сэр генри trustall. был только одной из основных прохода в его, и он был один, который он написал в смысле как журналистской и демократических удовлетворение.в нем он рисовал с высокой obsequiousness из лакей, которые служили его потребностей."он, как представляется, самодовольным удовлетворение в его собственном деградации земель", - сказал он.безусловно, последняя искра мужественности, наверное, ушла от человека, который так полностью потерял свою индивидуальность.он revelled смирения.он был инструментом служения - ничего больше.

несколько месяцев прошло и наших американских прессман зарегистрировала впечатления из санкт - петербурга в мадриде.он был на пути его домой, когда он вновь оказался гость сэр генри.он вернулся из сегодняшней стрельбы, и закончил одеваться, когда раздался стук в дверь, и лакей вошел.он был большим было построено человеком, когда это уместно в класс, которые выбираются с более, чем любая трещина глаз, чтобы организм полка.американский предположили, что мужчина вступил для выполнения некоторых черную услугу, но, к своему удивлению, он тихо закрыла за ним дверь.

", могу я поговорить с вами, сэр, если вы можете, пожалуйста, дай мне минутку?"он сказал, что в бархатный голос, который всегда есть на посетителя республиканского нервы.

"а что это?"журналист попросил резко.

"это, сэр."официант привлек от груди в карман копии _clarion_".друг над водой довелось увидеть это, сэр, и он думал, что она будет представлять интерес для меня.так что он отправил ".

" хорошо "?

"ты написал это, сэр, я хочу".

", что, если я сделаю".

", и это здесь, лакей твоя идея меня".

американской взглянул на проезд и утвердил его фразы.

", да, это вы", - признался он.

лакей сложил его документ еще раз и заменить его в карман.

", я бы хотел посекретничать или два с тобой за это", - сказал он в том же воспитанный imperturbable голос. "я не думаю, что ты достаточно взглянуть, с нашей точки зрения.я хотел бы, чтобы она для вас, как я вижу себя.может быть, это будет вам легче. -

американской заинтересовался.