Monsieur Signy l'Abbaye was a maste

Monsieur Signy l'Abbaye was a master artist in his day, who in 1392 was ready to retire. It was the month of May. But Guiliano Bartoli, a rich Italian patron, sent for him saying, "I'd like a portrait of myself on my banquet room wall. Could you paint it? It's 20 feet tall."
Contemplating this request, Monsieur l'Abbaye shook his head. "I'm ready to retire, so I'm not available for hire. I'm sorry. I simply can't paint your portrait." But seeing the disappointment in Senior Bartoli's eyes, he continued, "Well, there's a possibility if you can find it in your heart to allow me to explore the limits of my abilities. Not for money mind you, but for food and a bed instead. Furthermore, you need not even pose because my memory's excellent. Already I can see your portrait and how to derive it. But I insist, Senior Bartoli, while I work your portrait stays private -- even from you!"

This is strange, thought the patron, but he also thought about how highly the artist had been recommended. "Of course," he said "Anything you wish, but I insist upon paying you at least something for your effort. Let's draw up a contract."
Now a glint came to Monsieur l'Abbaye's eyes as he gazed upon that 20-foot wall and thought of all that space, such a wonderful place for schemes and things to give imagination wings. Because, unknown to Senior Bartoli, or anyone else for that matter, for all of his career (which was 45 years) Monsieur L'Abbaye had yearned to paint in his own way. And what way was that? Certainly not the style of Byzantine or of Proto-Renaissance. No. Monsieur Signy l'Abbaye had hungered to break free of restraints. But the guild, his craft and livelihood, would never have allowed it so he followed their rules although never proud of it. Of course he didn't reveal this to Senior Bartoli.
Signing the contract, they sealed the agreement.

Immediately the master artist threw a high curtain in front of the wall, a curtain through which Senior Bartoli couldn't see at all. He tried to peek, but Monsieur l'Abbaye insisted on total privacy for his artistic techniques.

A week passed. "How is it coming?" asked the hopeful Senior Bartoli.

Answering him from behind the curtain, Monsieur l'Abbaye said, "It's coming quite well. You know, at the age of eight I was apprentice to the great Ambrogio Lorenzetti. I could never dishonor his name. He taught me the art of grinding pigment, laying plaster, sometimes slowly, sometimes faster. He taught me how to draw and, most important, not to hurry. My training was rigorous and after certification even more vigorous. Senior Bartoli, a masterpiece... takes a while at least."

Reluctantly, Senior Bartoli withdrew.

A month passed. "How is it coming?" Senior Bartoli asked.

"It's coming well," said Monsieur l'Abbaye, again from behind the curtain. Along with his words came the strange sounds of swooshing, clanking and slapping. "You know you're fortunate it's I painting your portrait. Only buon fresco will do. It's four coats of lime plaster. First layer the trullisatio, followed by the arriccio, then the anenato and finally the intonaco not to mention the part where I draw. But it's the best plaster process I ever saw. Senior Bartoli, it will last forever, but alas, it's a time-consuming endeavor."

Sighing deeply, the patron again withdrew. Just how long would this take? Who knew?
Another three, four months passed and finally half a year went by. Senior Bartoli, the patron, marched in demanding of Monsieur l'Abbaye, the master artist, to see his portrait, "You must be finished by now and today I will see it!" he shouted, shaking with frustration.

Stepping from behind the cloth as though surprised by such anger, Monsieur l'Abbaye said calmly. "That's fine. You needed only to request it." And he pulled aside the 20-foot curtain.

Guiliano Bartoli stood for a minute and then his mouth fell open, his eyes turned red and he grabbed what few hairs he had left on his head. He did a little hop, and then a twitch, and his eyebrows contorted as though bewitched. Guiliano Bartoli obviously did not like his portrait, not a bit. Guiliano Bartoli threw a fit.

"How absurd, how obscene. What does this mean? You'll not receive one Florine, do you hear? You're not an artist, maybe a thief or a madman. Get out of my sight! You'll leave my house tonight or I'll throw you out!"

So what had Monsieur l'Abbaye drawn that was wrong? He couldn't see it, he'd fussed and fixed for so long. It was his masterpiece. He wasn't sorry, no, not at all, that he had drawn to his heart's content for 20 feet tall. No matter what anybody could say, Monsieur Signy l'Abbaye had drawn it his way. Perhaps his patron couldn't tolerate his obsession with cubist expression, but Picasso would have been proud.
If truth be told Monsieur l'Abbaye wasn't crazy, surely. He'd simply been born 500 years too early!

Результаты (русский) 1:

Месье Сайни l'Abbaye был мастер художник в его день, который в 1392 году был готов выйти на пенсию. Это было в мае месяце. Но Джулиано Бартоли, богатый итальянский патрон, послал за ним, говоря: «я хотел портрет себя на моей стене, Банкетный зал. Могли бы вы рисуете его? Это 20 футов.» Созерцая этот запрос, месье l'Abbaye покачал головой. «Я готов выйти на пенсию, поэтому я не доступны для аренды. Извините, пожалуйста. Я просто не могу краска ваш портрет.» Но видя разочарование в глазах старшего Бартоли, продолжил он, «ну, есть возможность если вы можете найти его в вашем сердце, чтобы позволить мне исследовать пределы моих способностей. Не за деньги виду вас, но для производства продовольствия и кровати вместо. Кроме того вам не нужно представляют даже потому, что моя память очень хорошо. Уже я вижу, ваш портрет и как его получить. Но я настаиваю, старший Бартоли, пока я работать ваш портрет остается частной--даже от вас!» Это странно, подумал покровителем, но он также думал о как высоко было рекомендовано художник. «Конечно», он сказал «что-нибыдь вы хотите, но я настаивать на платит вам по крайней мере что-то для ваших усилий. Давайте составить договор.»Глинт пришли в месье l'Abbaye глаза, как он смотрел на это 20-футовых стены и мысли все это пространство, такое прекрасное место для схем и вещи, чтобы дать воображение крылья. Потому что, неизвестным старший Бартоли, или любое еще коль на то пошло, для всех его карьеры, (который был 45 лет) мечтавший месье L'Abbaye рисовать его собственным способом. И каким образом? Конечно, не стиль византийского или прото-возрождения. № Месье Сайни l'Abbaye слетевшихся освободиться от ограничений. Но Гильдия, его ремесло и средства к существованию, никогда бы не позволил его поэтому он последовал за свои правила, хотя никогда не самолюбив его. Конечно он не выявить это старший Бартоли. Подписание контракта, они опечатали соглашения. Сразу же мастер художник бросил высокий занавес перед стеной, занавес, через который старший Бартоли не мог видеть на всех. Он пытался заглянуть, но месье l'Abbaye настаивает на полной конфиденциальности для его художественные приемы. Прошла неделя. «Как это идет?» спросил надежды старший Бартоли. Отвечая на него из-за занавеса, месье l'Abbaye сказал, «это идет довольно хорошо. Вы знаете, в возрасте восьми лет я был учеником великого Амброджо Лоренцетти. Я никогда не мог опозорить его имя. Он учил меня искусство шлифования пигмент, кладка штукатурки, иногда медленно, иногда быстрее. Он научил меня, как рисовать и, самое главное, не торопиться. Мое обучение был строгий и после сертификации еще более энергичные. Старший Бартоли, шедевр... занимает некоторое время, по крайней мере.» Неохотно старший Бартоли вышла. Прошел месяц. «Как это подходит?» Старший Бартоли спросил. «Это идет хорошо,» сказал l'Abbaye Месье, опять же из-за занавеса. Наряду с его слова пришли странные звуки swooshing, clanking и пощечины. «Вы знаете, что вам повезло, что это живопись портрета. Будет делать только buon фреска. Это четыре слоя известковой штукатурки. Первый слой trullisatio, затем arriccio, затем anenato и, наконец, intonaco не упоминать часть где я рисовать. Но это лучший процесс штукатурки, которую я когда-либо видел. Старший Бартоли, он будет длиться вечно, но увы, это много времени усилий.» Глубоко вздохнув, покровителя снова снял. Просто, как долго это займет? Кто знал?Еще три, четыре месяца прошло, и наконец пошли полгода. Старший Бартоли, покровителя, шли в требовательных месье l'Abbaye, мастер художник, чтобы увидеть его портрет, «Вы должны быть завершены сейчас и сегодня, я буду видеть его!» он кричал, пожимая с разочарованием. Степпинг сзади ткань, как будто удивлен такой гнев, месье l'Abbaye сказал спокойно. «Это нормально. Вам необходимо только для того просить его.» И он вытащил стороне 20-футовых занавес. Джулиано Бартоли стоял за минуту, а затем его рот упал открыт, его глаз покраснел, и он схватил какие несколько волосков, он оставил на его голову. Он сделал мало хоп, а затем дергаться, и его брови contorted, как будто моя жена меня приворожила. Джулиано Бартоли очевидно не нравится его портрет, не бит. Джулиано Бартоли бросили пригонку. «Насколько абсурдно, как непристойные. Что это значит? Вы не будете получать один Флорина, слышишь? Вы не художник, может быть вором или сумасшедший. Получите мой глаз долой! Вы будете оставить мой дом сегодня или я буду выкинуть вас!» Так что месье l'Abbaye обратил что был неправ? Он не мог видеть, он имел суетился и фиксированной для так долго. Это был его шедевр. Он не был жаль, нет, не на всех, что он обратил к содержанию своего сердца на 20 футов. Независимо от того, что кто-нибудь сказать месье Сайни l'Abbaye обратил свой путь. Возможно его покровитель не мог терпеть его одержимость с выражением кубизма, но Пикассо был бы горд.Если правда быть сказанным месье l'Abbaye не был сумасшедшим, конечно. Он просто был рожден 500 лет слишком рано!

Результаты (русский) 2:

Месье Сигню l'Abbaye был мастером художник в свое время, кто в 1392 был готов уйти в отставку. Это было в мае месяце. Но Джулиано Бартоли, богатый итальянский покровитель, послал за ним говоря: "Я хотел бы портрет себя на моем банкетный зал стене. Не могли бы вы нарисовать его? Это 20 футов в высоту."
Созерцая эту просьбу, господин l'Abbaye покачал глава. "Я готов уйти в отставку, так что я не доступны для проката. Я извиняюсь. Я просто не могу рисовать ваш портрет." Но, видя, разочарование в глазах старшего Бартоли, продолжил он, "Ну, есть возможность, если вы можете найти его в своем сердце, чтобы позволить мне исследовать пределы моих способностей. Не для денег виду вас, но для еды и кровати вместо . Кроме того, вам не нужно даже представлять, потому что отлично память уже я вижу ваш портрет и как вывести его Но я настаиваю, Старший Бартоли, в то время как я работаю твой портрет остается конфиденциальной. -.! даже от вас "Это странно, думал покровителя, но он также думал о том, как высоко было рекомендовано художник. "Конечно," сказал он "Все, что вы хотите, но я настаиваю на платит вам хоть что-то для ваших усилий. Давайте составить договор." Теперь блеск пришли к глазам господина Л'Аббеи, как он смотрел на этого 20-футовый стены и мысль о всем, что пространство, такое замечательное место для схем и вещи, чтобы дать воображение крылья. Потому что, неизвестно старший Бартоли, или кого-либо еще в этом отношении, для всех его карьеры (который был 45 лет) господин Л'Аббеи жаждал, чтобы нарисовать по-своему. И каким образом это было? Конечно, не в стиле византийского или прото-ренессанса. Количество господин Сигню l'Abbaye жаждал вырваться из ограничений. Но гильдия, его ремесло и средств к существованию, никогда бы не позволили его, чтобы он последовал их правила, хотя никогда не гордился этим. Конечно, он не раскрыл это старший Бартоли. Подписание контракта, они запечатали соглашение. Сразу мастер художник бросил высокий занавес перед стеной, занавес, через который Старший Бартоли не мог видеть вообще. Он попытался заглянуть, но господин l'Abbaye настаивал на полном уединении для его художественных приемов. Прошла неделя. "Как это будет?" спросил надежды Старший Бартоли. Отвечая ему, из-за занавеса, господин l'Abbaye сказал, "Это хорошо идет. Вы знаете, в возрасте восьми лет я был учеником великого Амброджо Лоренцетти. Я никогда не мог обесчестить его имя. He учил меня искусству измельчения пигмента, укладка штукатурки, иногда медленно, иногда быстрее. Он научил меня, как рисовать и, самое главное, не торопиться. Моя подготовка была строгая и после сертификации еще более энергичным. Старший Бартоли, шедевр .. . требуется время, по крайней мере. "Неохотно, старший Бартоли вышла. Прошел месяц. "Как это будет?" Спросил старший Бартоли. "Он идет хорошо," сказал г-н l'Abbaye, опять же из-за занавеса. Наряду с его слов пришли странные звуки свисты, звон пощечины и. "Вы знаете, повезло это я картина вашего портрета. Только Buon фреска будет делать. Это четыре пальто известковой штукатурки. Первый слой, trullisatio, затем arriccio, затем anenato и, наконец, Intonaco не говоря уже о часть, где я рисовать. Но это лучший процесс штукатурки я когда-либо видел. Старший Бартоли, она будет длиться вечно, но, увы, это отнимает много времени задачей. "Глубоко вздохнув, покровитель опять удалился. Как долго будет это займет? Кто знает? Еще три, четыре месяца прошло, и, наконец полгода прошло. Старший Бартоли, покровитель, прошли в сложных господина Л'Аббеи, мастер художника, чтобы посмотреть его портрет, "Вы должны быть закончены сегодня и сейчас я увижу его!" крикнул он, дрожа от разочарования. Выйдя из-за ткани, как будто удивлен такой гнев, спокойно сказал господин l'Abbaye. "Это нормально. Тебе нужно только попросить его." И он отодвинул 20-футовый занавес. Джулиано Бартоли стоял на минуту, а затем его рот открыт, глаза покраснели и он захватил, что некоторые волоски он оставил на голове. Он сделал немного хоп, а затем подергивание, и брови исказилось, как будто заколдован. Джулиано Бартоли, очевидно, не нравится его портрет, а не немного. Джулиано Бартоли закатила истерику. "Как нелепо, как непристойные. Что это значит? Вы не получите один Флорины, слышишь? Ты не художник, может быть, вор или сумасшедший. Убирайся с глаз моих! Вы оставить свой ​​дом сегодня вечером, или я брошу тебя! "Так что же господин l'Abbaye вывод, что было не так? Он не мог видеть его, он суетился и фиксированной так долго. Это был его шедевр. Он не жалел, нет, не на всех, что он обращается к его душе для 20 футов в высоту. Независимо от того, что кто-не мог сказать, господин Сигню l'Abbaye обратил это его путь. Возможно, его покровитель не мог терпеть его одержимость с выражением кубизма, Пикассо, но было бы гордиться. Если по правде говоря господин Л'Аббеи не был сумасшедшим, безусловно. Он просто был рожден в 500 лет слишком рано!

Результаты (русский) 3:

месье signy l 'abbaye был мастером художник в день, которые в 1392 готов уйти в отставку.это был месяц май.но guiliano бартоли, богатый итальянский патрон, послал за ним, сказал: "я бы хотел портрет себя на мой зал, стены.может ты нарисовала?это 20 футов ".
рассматривает эту просьбу, месье l 'abbaye покачал головой".я готов уйти в отставку, так что я не доступны для автомобилей.мне жаль.я просто не могу нарисовать ваш портрет. "но видеть разочарование в глазах старших бартоли, продолжил он," есть возможность, если вы найдете в сердце, чтобы мне изучить пределы мои способности.не за деньги, против тебя, но на питание и кровать вместо.кроме того, нужно даже не представляют, потому что моя память превосходно.я уже вижу твой портрет, и как добиться этого.но я настаиваю, старший бартоли, пока я работаю ваш портрет, остается конфиденциальной - даже от тебя! "

это странно, подумал, что патрон, но он также думали о том, как сильно художник был рекомендован ".конечно, "он сказал:" все, что вы пожелаете, но я настаиваю, чтобы платить, по крайней мере, ты кое - что для твоих усилий.давайте составить договор ".
в настоящее время блик пришел месье l 'abbaye глаза, как он смотрел на что 20 футов стены и думал, что все это пространство, чудесное место для схем и вещи, чтобы дать воображение крылья.потому что неизвестно, старший бартоли, или кто - то еще, по сути, все его карьеры (которое было 45 лет), месье l 'abbaye не стремился рисовать по - своему.и как это было?конечно, не в стиле византийских или прото ренессанса.нет, месье signy l 'abbaye не хватает, чтобы освободиться от ограничений.но гильдии, его самолет и средств к существованию, никогда бы не позволили ему так он за свои правила, хотя никогда не горжусь этим.конечно, он не раскрою это старший бартоли.
подписания контракта, они запечатали соглашения.

сразу же мастер художник бросил большой занавес перед стеной, занавес, через которые старших бартоли не видно вообще.он попытался заглянуть, но месье l 'abbaye настаивал на полной конфиденциальности для его художественных техник.

неделю прошло ".как это? "попросил надежду старших бартоли.

отвечает его из - за занавесом, месье l 'abbaye сказал: "это хорошо.ты знаешь,