Russia was where she’d grown up, an

Russia was where she’d grown up, and Lean says the move to Belarus was partially because she wanted her son to have a childhood similar to her own — though his memories probably aren’t as fond as hers.
“One day my dad was gonna pick me up from kindergarten,” Lean says. “All the kids were playing, and he's like, ‘So where's my son? Where's Jonatan?’ They’re like, ‘Jonatan has not been good today,’ and he’s like, ‘But where is he?’ They point at the corner, and they’d put me in the corner with, like, a KKK hat. What do you call it? A dunce hat. I'd been standing there like that for maybe five hours.”

Результаты (русский) 1:

Россия была, где она выросла, и Lean говорит переезда в Беларуси был частично потому, что она хотела сына иметь похож на ее собственное детство — хотя его воспоминания, вероятно, не любят, как у нее.«Один прекрасный день мой папа собирался забрать меня из детского сада,» Lean говорит. «Все дети играли, и он, как, ' так где же мой сын? Где находится Jonatan?' Они хотели, 'Jonatan не было хорошего в сегодня ', и он, как, «Но где же он?» Они указывают на углу, и они бы поставить меня в углу, как, KKK шляпу. Что вы называете это? Дурацкий шляпу. Я стоял там как то возможно пять часов.»

Результаты (русский) 2:

Россия была , где она выросла, и Lean говорит этот шаг в Белоруссию, отчасти потому , что она хотела , чтобы ее сына было детства , похожий на ее собственный -. , Хотя его воспоминания , вероятно , не так любят , как ее
"Однажды мой папа был собирается забрать меня из детского сада, "Lean говорит. "Все дети играли, и он, как:" Так , где мой сын? Где Jonatan? Они похожи, "Йонатан не было хорошо сегодня" , и он , как: "Но где же он? Они указывают на углу, и они посадили меня в углу, как, шляпы KKK. Как ты это называешь? Дурацкий шлем. Я стоял там , как , что, может быть , пять часов ".