Quelpaert, a missed chance?The fift

Quelpaert, a missed chance?
The fifteen crew members of the Sperwer, who came in contact with their countrymen, after their long stay in Korea, were of course extensively interrogated about all kind of aspects of their adventure. What interested the administrators in Amsterdam and the High Government in Batavia especially was the question if one could trade with this unknown country in a profitable way. That's why the description of country and people of Korea as it is written down in the Journael, will have been read with a lot of interest. This description and the oral explanation by Hamel and his mates obviously raised optimistic expectations by the administrators in Amsterdam. Anyhow in 1669 a ship was launched that was baptized Corea.
The High Government in Batavia was less enthusiastic. But also this council concluded that several products which were exported to Korea were brought to Japan by the VOC. Amongst these were products like sandalwood, pepper , hides, etc. They wanted to investigate the possibility to deliver these goods to Korea straight-away in order to make higher profits in this way. That's why, shortly after the arrival of Hamel in Batavia, an official document was sent, directed to Mr. Daniel Six, chief of Deshima, in which was asked to advice about this.
The answer of Six was not encouraging. He pointed at the monopoly for the trade with Korea, which was in the hands of the Daimyo of Tsushima . The Japanese would never allow that this monopoly was broken, according to the chief. In short, if the VOC valued continuing the commercial relations with the Japanese, they should not throw themselves in a Korean adventure. There was some more correspondence between Batavia and Deshima and between Batavia and Amsterdam, but eventually they took the advise of the chief at heart. As a consequence of the powerful position of Japan in that area, the VOC rejected further exploration of Korea. The good ship Corea, never set course to the country after which is was named.
Without doubt an attempt to harbor a VOC ship at a Korean port shortly after 1670, in an attempt to make commercial relations with Korea, have failed. If it is only that the Koreans were of the opinion that they were bothered enough by the Hollanders. Furthermore they stuck to their decision not to make any contacts besides the contacts with other foreigners with the Tartarians and the Japanese (In the case of the Japanese and the Tartarians they had not much choice!).
This decision was based on the bad experiences which the Koreans had in the past with foreigners. It was only a century ago that the Hideyoshi invasions took place, and the memories of the invasion of the Manchu's in 1636 was hardly faded. The Korean desire to be left alone had always been very strong, even before the Hideyoshi invasion.
The coast of the country was carefully guarded and the harbors locked. On top of that the appearance was given that the country was poor. To the foreigners they pretended more or less: You have nothing of value here, because there is nothing. This isolating policy was enforced so consequently that when the Korean isolation was broken, it was the last country outside Europe which was disclosed.
The Japanese were also not very keen on foreigners. But while the Koreans kept the door firmly closed, the Japanese put theirs ajar. This was related to the fact that Japan was a powerful country and possessed a strong military and naval force and therefore had more self-confidence.
Already in 1543, the Japanese government granted the Portuguese to establish a factory on the island of Hirado . It was for the Japanese a lucky coincidence that when they changed the Portuguese for the Hollanders as commercial relation one century later. This happened on a moment in history where Portugal lost it's importance as a world power indefinitely, like the Spanish Empire, of which the decline already started with the sinking of the Armada in 1588. In that year was the young Republic an insignificant dwarf state that in the swampy delta of Schelde, Meuse and Rhine hardly could keep its head above the water. A year before, in 1587, a soldier from Leicester called our territory:
.....the biggest quagmire of Europe. Nowhere in the world you will find so much bogginess. It's everywhere swamp. Indeed it's the buttock of the world, full of blood and veins, but with no bones in it.
This was written by Sir Henry Unton, troops captain of the cavalry in the English expedition army, which rushed forward to the help of the moribund Republic in his desperate looking battle against the Spanish oppressor. Obviously the English thought this such a suitable description of Holland that they used this in the course of the 17th and 18th century every time when the political situation gave a reason. They used it in leaflets against the Republic der Zeven Verenigde Provincien (The republic of the seven united provinces).
Sir Henry wrote his letter though from Middelburg, and the Province of Zeeland was in those days more sea then land, and much land was drowned or half drowned. As a consequence of the war circumstances the maintenance of the dikes was neglected, while some of the dikes were perforated sometimes on purpose to hinder the advancement of the Spanish troops. As a consequence Zeeland was nothing more then a collection of silts, from which some cities like Middelburg, Veere and Zierikzee stood up like little islands. It's no miracle that Sir Henry complained about the bogginess.
That this buttock of the world would develop in two generations to a center of power and civilization, nobody could surmise. Also modern historians are amazed about this development, which, speed-wise, only is equaled by that of Japan at around 1900. In de Nederlandse Geschiedenis als afwijking van het algemeen menselijk patroon (1988) (the Dutch History as a deviation of the common human pattern) the authors are seeking an explanation of this swift development in the physic-geographical circumstances of the young republic. They end their argument with the rhetorical question :"Doesn't the "Homo Hollandicus" arise in the first instance from the swamp?" For Japan the Hollanders were as trade partners much more acceptable, because obviously they were also hostile against both the Portuguese and the Spaniards, and they were as less charmed by the catholic religion as the Japanese themselves. It was a comforting thought that the Hollanders came purely as merchants and not as preachers of religion to the Japanese waters.
But in fact the choice of the Japanese meant that they chose an ideology which was already losing in Europe, and they came in contact with a liberal-capitalistic system, that eventually would determine the face in both the New as the Old World. Though the Japanese were in no way planning to study the European culture after Hollands design, with the aim to take over this cultural pattern, but the fact that they were capable in the second half of the 19th century of making themselves familiar with the western ideas, was partly due to the fact that they kept their door ajar for centuries. And that crack was Deshima .
When Perry arrived in 1853 in Japan, he encountered Japanese who could read Hollands. Some had made a study of sciences like they had developed in Europe. Others possessed knowledge about the civics and the economic organization of the most important European countries. There were even minor groups who aimed at importing certain scientific methods and political policy making in Japan. However small these groups were, their influence was unproportional big. Thanks to this influence the culture shock for the Japanese was less big, in the second half of the nineteenth century, when the West started to become engaged in the Far East than for most of the other countries in that part of the world, especially Korea. Here in 1870 the first European visitors since Hendrick Hamel and his mates encountered a backward country, with a degenerated dynasty, a corrupt administration and a society which was decomposing. Matthew Galbraith Perry (1794-1858). American admiral, who forced the Japanese to open their ports for foreign merchant navy and lift the business embargo.

In a South Korean TV-documentary about the jaght the Sperwer and his crew (broadcasted by the TROS on May 31, 1988) some Korean historians regretted the fact that their ancestors, in 1653, didn't use the opportunity to make cultural and economical relations with the Hollanders through Hamel and co.
According to these historians it would have been much better for the development of their country, if it had given the opportunity to the remaining members of the crew of the Sperwer to return to their countrymen with an invitation to the governor general to send as quick as possible a convoy of VOC ships with trade goods to the Korean waters.
One can only guess how the governor-general and the Japanese would have reacted, or the Tartarians. But according to the Korean historians it wouldn't have been an impossible alternative, provided it would have been done carefully.
There could have been another script possible as well, according to which the initiative was to the VOC. It is tempting to wonder what would have happened if the Heeren XVII had laid down the advice of the chief of Deshima and accepted the risk of breaking economical ties with Japan, in order to make higher profits in Korea.
In order to save both ' de kool en de geit' (the cabbage and the goat, meaning to be safe at both ends), there would have been a lot of diplomacy involved, beside some roaring of cannons and showing of flags. That wouldn't have been troublesome since there was a lot of diplomatic talent present in the Republic. The assignment to play Tartary against Japan would have been right up the street of the in 1649 born Hans Willem baron Bentinck. He succeeded in a similar assignment in Europe shortly thereafter. Baron Bentinck played an

Результаты (русский) 1:

Quelpaert, пропустил шанс?Пятнадцать членов экипажа Sperwer, который вступил в контакт с их соотечественников, после их длительного пребывания в Корее, были конечно подробно допрашивали о любых аспектов их приключения. Особенно интересует администраторов в Амстердаме и высокий правительство в Батавии был вопрос, если одно может торговать с этой неизвестной страной в выгодный способ. Вот почему описание страны и народа Кореи как это записано в Journael, будут считаны с большой интерес. Это описание и устные объяснения Хамел и его товарищей очевидно поднял оптимистические ожидания администраторами в Амстердаме. Во всяком случае в 1669 году корабль был запущен, был крещен Кориа. Высокая правительство в Батавии был меньше энтузиазма. Но также этот Совет пришел к выводу, что несколько продуктов, которые были экспортированы в Корею были завезены в Японию по ЛОС. среди этих были продукты, такие как сандал, перец, шкуры и т.д. Они хотели изучить возможность для доставки этих товаров в Корею прямо прочь для того чтобы сделать более высокую прибыль, таким образом. Вот почему, вскоре после прибытия Хамел в Батавии, официальный документ был отправлен, направленные г-н шесть Daniel, начальник Deshima, в которой было предложено сообщить об этом. Ответ шести не обнадеживает. Он указал на монополию на торговлю с Кореи, который был в руках даймё Цусима. Японцы никогда не позволит что эта монополия была сломана, по словам начальника. Короче говоря если Лос ценится, продолжить коммерческие отношения с японцами, они должны не бросаются в корейском приключение. Там было несколько больше переписки между Batavia и Deshima и между Batavia и Амстердам, но в конечном итоге они взяли консультировать начальника в сердце. Как следствие мощные позиции Японии в этой области Лос отклонил далее разведки Кореи. Хороший корабль Кориа, никогда не установить курс в страну после которой был назван. Без сомнения не попытка гавани Лос корабль в корейский порт вскоре после 1670, в попытке сделать коммерческие отношения с Кореей. Если это только что корейцы были того мнения, что они были беспокоили достаточно Hollanders. Кроме того, они застряли на их решение не вносить каких-либо контактов помимо контактов с другими иностранцами с Tartarians и Японии (в случае Японии и Tartarians, они были не так много выбор!). Это решение было основано на плохой опыт, которые в прошлом были корейцы с иностранцами. Это был лишь полвека назад что Хидэёси вторжения имели место, и воспоминания о вторжения Маньчжурская в 1636 году вряд ли был утрачен. Корейский желание быть всегда был очень сильным, даже до вторжения Хидэёси оставить в покое. Побережье страны тщательно охранялось и гаваней заблокирован. На вершине, что появление было, учитывая, что страна была бедной. Для иностранцев они претендовали более или менее: у вас ничего ценного здесь, потому что нет ничего. Эта изоляция была политик поэтому, что, когда Корейский изоляции была нарушена, это было последней страной за пределами Европы, которая была раскрыта. Японцы были также не очень заинтересованы в иностранцев. Но хотя корейцы держали дверь плотно закрыта, японцы положить их приоткрытой. Это было связано с тем, что Япония является мощной страной и обладал мощной военной и военно-морские силы и поэтому имел больше уверенности в себе. Уже в 1543 году, японское правительство предоставлены португальский создать фабрику на острове город Хирадо. Он был для японцев счастливым совпадением, когда они изменили Португальский для Hollanders как коммерческие отношения спустя столетие. Это произошло на мгновение в истории, где Португалия потеряла это значение как мировой державы бесконечно, как испанской империи, из которых снижение уже начал с замиранием армады в 1588 году. В этом году был молодой Республики незначительное карликовые государства, что в болотистой дельте Шельды, Рейн и Маас вряд ли может держать голову над водой. За год до, в 1587, солдат от Лестер называется нашей территории: .. наполнения больших Куагмир Европы. Нигде в мире вы найдете столько заболоченности. Это везде болото. Это действительно ягодичные мира, полный крови и вен, но без костей в нем. Это был написан Сэр Генри Unton, капитан войска кавалерии в армии английская экспедиция, который бросился вперед с помощью умирающий Республики в его отчаянно ищет битве против испанской угнетателя. Очевидно, что английский подумал, что это подходящее описание Голландии, что они использовали это в ходе XVII и XVIII веках каждый раз, когда политическая ситуация дала повод. Они использовали его в листовки против Республики дер Zeven Verenigde Provincien (Республика семи Соединенных провинций). Сэр Генри написал его письмо Хотя от Мидделбурга, и провинции Zeeland был в те времена больше море затем землю и много земли было утонули или половина утонул. Вследствие войны обстоятельства поддержания дамбы не уделялось должного внимания, в то время как некоторые из дамб были иногда перфорированной на цель препятствовать улучшению испанских войск. Как следствие Zeeland был не более, то коллекция илов, от которого некоторые города, как Мидделбург, веер и Zierikzee встал как маленькие острова. Это не чудо, что сэр Генри жаловались заболоченности. Что это ягодицы мира будет развиваться в двух поколений в центр власти и цивилизации, никто не мог предположить. Современные историки также поражены об этом развитии, который, Speed-мудрый, только равняется Японии на около 1900 года. В de Nederlandse Geschiedenis als afwijking van het algemeen menselijk управление (1988) (голландской истории как отклонение структуры общих человеческих) авторы стремятся объяснение этого стремительного развития в физико географических условиях молодой Республики. Они заканчиваются их аргумент с риторический вопрос: «Не «Homo Hollandicus» возникают в первую очередь из болота?» Для Японии Hollanders были как торговых партнеров гораздо более приемлемым, потому что очевидно они также были враждебно настроены против португальского и испанцы, и они были как менее Очарованный католической религии как японцы сами. Это был утешительная мысль, что Hollanders пришел чисто как купцы, а не проповедников религии в японских водах. But in fact the choice of the Japanese meant that they chose an ideology which was already losing in Europe, and they came in contact with a liberal-capitalistic system, that eventually would determine the face in both the New as the Old World. Though the Japanese were in no way planning to study the European culture after Hollands design, with the aim to take over this cultural pattern, but the fact that they were capable in the second half of the 19th century of making themselves familiar with the western ideas, was partly due to the fact that they kept their door ajar for centuries. And that crack was Deshima .When Perry arrived in 1853 in Japan, he encountered Japanese who could read Hollands. Some had made a study of sciences like they had developed in Europe. Others possessed knowledge about the civics and the economic organization of the most important European countries. There were even minor groups who aimed at importing certain scientific methods and political policy making in Japan. However small these groups were, their influence was unproportional big. Thanks to this influence the culture shock for the Japanese was less big, in the second half of the nineteenth century, when the West started to become engaged in the Far East than for most of the other countries in that part of the world, especially Korea. Here in 1870 the first European visitors since Hendrick Hamel and his mates encountered a backward country, with a degenerated dynasty, a corrupt administration and a society which was decomposing. Matthew Galbraith Perry (1794-1858). American admiral, who forced the Japanese to open their ports for foreign merchant navy and lift the business embargo.In a South Korean TV-documentary about the jaght the Sperwer and his crew (broadcasted by the TROS on May 31, 1988) some Korean historians regretted the fact that their ancestors, in 1653, didn't use the opportunity to make cultural and economical relations with the Hollanders through Hamel and co.According to these historians it would have been much better for the development of their country, if it had given the opportunity to the remaining members of the crew of the Sperwer to return to their countrymen with an invitation to the governor general to send as quick as possible a convoy of VOC ships with trade goods to the Korean waters.One can only guess how the governor-general and the Japanese would have reacted, or the Tartarians. But according to the Korean historians it wouldn't have been an impossible alternative, provided it would have been done carefully.There could have been another script possible as well, according to which the initiative was to the VOC. It is tempting to wonder what would have happened if the Heeren XVII had laid down the advice of the chief of Deshima and accepted the risk of breaking economical ties with Japan, in order to make higher profits in Korea.In order to save both ' de kool en de geit' (the cabbage and the goat, meaning to be safe at both ends), there would have been a lot of diplomacy involved, beside some roaring of cannons and showing of flags. That wouldn't have been troublesome since there was a lot of diplomatic talent present in the Republic. The assignment to play Tartary against Japan would have been right up the street of the in 1649 born Hans Willem baron Bentinck. He succeeded in a similar assignment in Europe shortly thereafter. Baron Bentinck played an

Результаты (русский) 2:

Quelpaert, пропущенный шанс?
Пятнадцать членов экипажа Sperwer, пришедшие в контакте со своими соотечественниками, после длительного пребывания в Корее, были, конечно, широко допрашивали о всякого рода аспектов их авантюру. Что интересно администраторы в Амстердаме и Верховный правительство в Батавии особенно был вопрос, если можно было бы торговать с этой неизвестной страны в выгодный способ. Вот почему описание страны и народа Кореи, как это записано в Journael, будет прочитано с большим интересом. Это описание и устные объяснения от Амель и его товарищей, очевидно, поднял оптимистичные ожидания от администраторов в Амстердаме. Во всяком случае в 1669 году был запущен корабль, который был крещен Кориа.
Высокий правительство в Батавии был меньше энтузиазма. Но и этот совет пришел к выводу, что несколько продуктов, которые были экспортированы в Корею были доставлены в Японию ЛОС. Среди них были такие продукты, как сандаловое дерево, перец, шкур и т.д. Они хотели, чтобы исследовать возможность поставлять эти товары в Корее прямо-таки для того, чтобы более высокую прибыль в этом пути. Вот почему, вскоре после прибытия в Батавии Амель, официальный документ был отправлен, направленных на г-на Даниэля шесть, главный Deshima, в котором попросили совет об этом.
Ответ шестерки не обнадеживает. Он указал на монополии на торговлю с Кореей, которая была в руках даймё Цусимском. Японцы никогда не позволит, что эта монополия была нарушена, по словам начальника. Короче говоря, если ЛОС ценится продолжения коммерческих отношений с японцами, они не должны бросаться в корейском приключений. Был более переписка между Батавии и Deshima и между Батавии и Амстердаме, но в конце концов они взяли советуют начальника на сердце. Как следствие мощного позиции Японии в этой области, ЛОС отклонил дальнейшего изучения Кореи. Хорошая корабль Кориа, никогда не взял курс в страну после которого и была названа.
Без сомнения, попытку гавани корабль ЛОС на корейском порту вскоре после 1670, в попытке сделать торговые отношения с Кореей, не удалось. Если это только то, что корейцы были того мнения, что они были достаточно потрудился на голландцев. Кроме того, они застряли на их решение не делать какие-либо контакты, кроме контактов с другими иностранцами с Tartarians и японцев (в случае японцев и Tartarians они имели не так много выбора!).
Это решение было основано на плохих переживаний, которые корейцы имели в прошлом с иностранцами. Это был всего лишь сто лет назад, что вторжения Хидэёси состоялась, и воспоминания о вторжении в маньчжурских годов в 1636 едва исчез. Корейский желание быть оставленным в покое всегда был очень сильным, даже до вторжения Хидэёси.
Побережье страны было тщательно охраняется и гаваней заблокирован. На вершине, что появление было, учитывая, что страна была бедной. Для иностранцев они делали вид, более или менее: Вы не имеете ничего ценного здесь, потому что нет ничего. Это изолировать политика в жизнь так, что, когда, следовательно, корейский изоляция была нарушена, она была последней страной за пределами Европы, которая была раскрыта.
Японцы также не очень заинтересованы в иностранцев. Но в то время как корейцы держали дверь плотно закрыта, японцы положил их техническое приоткрыта. Это было связано с тем, что Япония была мощная страна, и обладал сильной военной и военно-морские силы и, следовательно, было больше уверенности в себе.
Уже в 1543 году, японское правительство предоставил португальский создать свой ​​завод на острове Hirado. Это было для японского счастливому совпадению, что, когда они изменили португальцев для голландцев, как коммерческое отношению спустя столетие. Это произошло на момент истории, когда Португалия потеряла ее важность в качестве мировой державы на неопределенный срок, как испанской империи, из которых снижение уже началось с гибели армады в 1588 в этом же году молодой Республика незначительное карликовые государства, что в болотистой дельте Шельды, Мааса и Рейна вряд ли держать голову над водой. За год до этого в 1587 году, солдат из Лестера называется нашу территорию:
..... самый большой болото Европы. Нигде в мире вы не найдете столько заболоченности. Это везде болото. Действительно это ягодицы в мир, полный крови и вен, но без костей в нем.
Это было написано сэром Генри Unton войска капитана кавалерии в английской экспедиции армии, которая бросилась вперед с помощью умирающей Республики в отчаянной битве, глядя против испанской угнетателя. Очевидно, что английское думал, что это такой подходящий описание Голландии, что они использовали это в ходе 17-го и 18-го века каждый раз, когда политическая ситуация дала повод. Они использовали его в листовках против Республики дер Зевен Verenigde Провинсиен (Республика Соединенных провинций семи).
Сэр Генри написал свое письмо, хотя с Мидделбурга, и провинции Зеландия был в те дни, то моря больше земли, и много земли утонул или половину утонул. Как следствие войны обстоятельствах поддержание дамб было пренебречь, в то время как некоторые из дамб были перфорированные иногда с целью помешать продвижению испанских войск. Как следствие Зеландия не было ничего более коллекции илов, из которых некоторые города, такие как Мидделбург, Вере и Zierikzee встал как маленькие острова. Это не чудо, что сэр Генри жаловалась на заболоченности.
Что это ягодицы в мире будет развиваться в двух поколений в центр власти и цивилизации, никто не мог предположить,. Также современные историки поражены об этом развитие, которое, скорость-мудрый, только тем, что равнялось Японии около 1900 В де Недерландсе Geschiedenis лов afwijking ван хет Algemeen menselijk patroon (1988) (голландский История как отклонение общей человек рисунок) авторы ищут объяснение этому стремительному развитию в физико-географических условиях молодой республики. Они в конечном свой ​​аргумент с риторическим вопросом: "Разве не" Homo Hollandicus "возникают в первую очередь из болота?" Для Японии голландцы были торговые партнеры гораздо более приемлемым, потому что, очевидно, они были также враждебно против обоих португальцев и испанцев, и они были менее очарованы католической религии как самих японцев. Это было утешительная мысль, что голландцы пришли чисто как купцы, а не как проповедники религии в японских водах.
Но на самом деле выбор японцев означало, что они выбрали идеологию, которая уже теряет в Европе, и они пришли в контакт с либерально-капиталистическая система, что в конечном итоге будет определять лицо как в новых, в Старом Свете. Хотя японцы никак не планирование для изучения европейской культуры после Hollands дизайна, с целью взять на себя эту культурного образца, но тот факт, что они были способны во второй половине 19-го века сделать сами знакомы с западными идеями , отчасти из-за того, что они держали их дверь приоткрытой на протяжении веков. И, что трещина была Deshima.
Когда Перри прибыл в 1853 году в Японии, он столкнулся японцев, которые могли читать Холландов. Некоторые из них сделали в изучении наук, как они были разработаны в Европе. Другие обладали знаниями о гражданственности и экономической организации самых важных европейских стран. Были даже незначительные группы, которые, направленные на импорт определенных научных методов и политическую политику решений в Японии. Однако небольшая эти группы были, их влияние было непропорциональный большой. Благодаря этому влиянию культура шоком для японцев менее большой, во второй половине девятнадцатого века, когда Запад начал обручился на Дальнем Востоке, чем для большинства других стран в этой части мира, особенно Корея , Здесь, в 1870 году первые европейские гости с момента Хендрика Амель и его товарищей встретил отсталую страну, с вырожденной династии, коррумпированной администрации и общества, которое было разлагающегося. Мэтью Перри Гэлбрейт (1794-1858). Американский адмирал, который заставил японцев открыть свои порты для иностранных торгового флота и поднять бизнес эмбарго. В Южной Кореи ТВ-документальный фильм о jaght Sperwer и его экипажа (транслироваться по TROS 31 мая 1988 года) некоторых корейских историков сожалеет о том, что их предки, в 1653 году, не использовать возможность, чтобы культурные и экономические связи с голландцев через Амель и сотрудничества. В соответствии с этими историками это было бы гораздо лучше для развития своей страны, если бы он имел предоставляется возможность остальных членов экипажа Sperwer, чтобы вернуться к своим соотечественникам с приглашением генерал-губернатора, чтобы отправить как можно быстрее колонна ЛОС судов с торговыми товаров в корейских водах. Можно только догадываться, как генерал-губернатор и японцы отреагировали, или Tartarians. Но, по словам корейских историков не было бы невозможно альтернативой, при условии, что было бы сделано тщательно. Там можно было бы другой скрипт можно также, в соответствии с которым эта инициатива была ЛОС. Заманчиво Интересно, что бы произошло, если бы Heeren XVII сложили совет начальника Deshima и принял риск поломки экономических связей с Японией, для того, чтобы более высокую прибыль в Корее. В целях экономии и "де- Kool ан-де-Гейт "(капуста и коза, это означает, чтобы быть в безопасности на обоих концах), было бы много дипломатии участие, кроме какой-то рев пушек и показа флагов. Это не было бы хлопотно, так как там было много талантов дипломатической настоящее время в Республике. Назначение играть Татарии против Японии было бы прямо по улице в 1649 родился Ханс Виллема барона Бентинка. Он преуспел в аналогичной назначения в Европе вскоре после этого. Барон Бентинк играла