If you feel you can, please let me

If you feel you can, please let me know and I'll explain about the trains. The letter was dated May the 29th, and, to his surprise, within a week he had packed up his paints and brushes, a roll of canvas and some clothes, and set out for Liverpool Street Station to catch the first of three connecting trains.

Gertrude Jilks was a child psychoanalyst, a woman with no children of her own, but standing beside her on the doorstep was a small boy with white blond hair. Gertrude didn't introduce him, and he stood there looking at his feet, shuffling them back and forth inside his shoes. 'COME IN,' Gertrude said again, and Max remembered with a pang that she disliked him.

'Yes, thank you, of course.' He lowered his head and together they stepped through into the main part of the house, a drawing-room with French windows open to the lawn, dark furniture falling into shadow after the shock of so much sun. Max walked across the wooden floor and out into the garden. The lawn was rich and wide, spreading out in lanes to one tall tree, a spruce pine with sand around its roots, and as Max walked out to it, his bag still in his hand, he imagined that behind the raised ridge of garden hedge the ground was shingle to the sea. 'Yes,' he said, 'I will paint the house, the back of the house certainly.' There was a bench cradled up against one wall and the windows of the upper floor were open to the sky.

'That is the house.' Gertrude had followed him. 'Alf,' she said, turning, 'you may go.' Alf was seven. He was the only child of her cleaning lady and Gertrude was paying for him to learn the piano. He didn't want piano lessons, but it didn't seem right just to give him money, so each Saturday at half past two he went to Miss Cheese for his lesson and then came back to give her his report. No, he wasn't making any progress, she explained to Max, but there was nothing else to do but carry on.

'I see.' Max nodded, although he wasn't at all sure that he did, and Gertrude picked up his bag and showed him to his room.


All his life Max had dreamt of houses. It didn't need a psychoanalyst, not even a children's one, to explain to him why that was so. But even before the move from Germany that was likely to have shaken him, he'd been dreaming of his home. He'd made a map of his house, Heiderose, when he was ten years old -- the garden, the park, the big and little woods, the fields, the river and the road. This map had been one of the few things he'd taken with him when he left. The map, and an unwieldy wooden table he'd carved from one of the estate trees himself. Why he'd taken the table he still didn't know, when he'd fully expected to return, but he'd sealed his lifetime's correspondence up into its one deep drawer and had it shipped ahead to England. Max had the table, the letters in their drawer, but not the map, and it occurred to him he might even with his eyes closed, now in 1953, sit down and draw it from memory.

Houses, walls, villages and roads. Since the start of Kaethe's illness his dreams were overrun. He'd be travelling, always at the wheel of some majestic car, when he'd take a turning and find a hidden piece of land. Sometimes it was a cluster of houses, high up, their pathways dropping to the sea. Or he would come round a bend, out into the open, and find white railings, a square in a village that had not been there before. But what he never found was the actual house he dreamt of in the day. It was always just around the corner, out of his view, and sometimes his search was like a tunnel, leading only to one oval patch of sky. Now he dreamt of Gertrude's house, its rich, dense lawn, and the pine tree so straight and feathery, a lookout over the sea. He'd start with that, he thought, it was thin enough to stand right in the foreground of the painting and not obscure the view.

Результаты (русский) 1:

Если вы чувствуете, что можете пожалуйста, дайте мне знать, и я объясню о поездах. Письмо было датировано 29 мая, и, к его удивлению, в течение недели он упаковала его краски и кисти, рулон холст и одежду и изложены для станции Liverpool Street поймать первый из трех соединения поезда.Гертруда Jilks был ребенок психоаналитик, женщины без детей своего собственного, но стоя рядом с ней на пороге был маленький мальчик с белой блондинка. Гертруда не ввести его, и он стоял глядя на ноги, шаркая их взад и вперед внутри его ботинки. «ПРИХОДЯТ в,» Гертруда сказал снова, и Макс с Пан вспомнил, что она не любил его.«Да, спасибо, конечно.» Он опустил голову и вместе они шагнули через в основной части дома, гостиная с французскими окнами открытых для газона, темная мебель, попадания в тени после шока так много солнца. Макс вошел через деревянный пол и выход в сад. Газон был богатым и широкий, разводя в полос одного Талль дерево, сосна ель с песком вокруг его корни и как Макс вышел к нему, его мешок по-прежнему в его руках, он думал, что за поднятые гряды садовые изгороди земли было гальки на море. «Да,» он сказал, «Я будет красить дом, в задней части дома конечно.» Там была колыбелью одной стене скамейке и окна верхнего этажа были открыты к небу.«Это дом». Гертруда следил за ним. «Alf,» сказала, поворачивая, «вы можете идти.» Альф было семь. Он был единственным ребенком ее уборщица и Гертруда платил ему учиться фортепиано. Он не хотел, уроки игры на фортепиано, но это не кажется правильным только дать ему денег, таким образом каждую субботу в половине прошлые два он отправился в Мисс сыр для его урок и потом дать ей свой доклад. Нет, он не делал никакого прогресса, она объяснила Макс, но там было нечего делать, но дальше.«Я вижу.» Макс кивнул, хотя он не был вообще уверен, что он сделал, и Гертруда взял сумку и показал ему в его комнате.Всю свою жизнь Макс мечтали домов. Она не нужна психоаналитик, даже не один для детей, чтобы объяснить ему, почему это так. Но даже до переезда из Германии, которая была скорее всего потрясли его, он мечтал своего дома. Он сделал карту своего дома, Хейдероус, когда ему было десять лет--Сад, парк, большие и маленькие леса, поля, реки и дороги. Эта карта была одной из немногих вещей, которые он принял с ним, когда он покинул. Карта и громоздким деревянный стол, которую он резной из одного из деревьев недвижимости сам. Почему он взял таблицы, которую он до сих пор не знаю, когда он полностью ожидал вернуться, но он опечатали его жизни корреспонденции вверх в ее один глубокий ящик и был он впереди отправлен в Англию. Макс был стол, буквы в их ящик, но не карты, и это произошло с ним, он может даже с его закрытыми глазами, теперь в 1953 году, сесть и сделать его из памяти.Дома, стены, деревни и дорог. С момента начала Kaethe болезни были переполнения его мечты. Он будет путешествовать, всегда за рулем некоторых величественный автомобиль, когда он будет поворот и найти скрытые кусок земли. Иногда это было скопление домов, высоко, их пути, снижается на море. Или он будет выходить вокруг изгиба, в открытое и найти белые оград, на площади в деревне, который не был там раньше. Но то, что он никогда не обнаружил фактической дом, который он мечтал в день. Он всегда был только вокруг угла, вне поля его зрения, и иногда его поиск был, как туннель, ведущий лишь к одной овальный участок неба. Теперь он мечтал Гертруды дом, ее богатые, густой газон и сосна так прямо и пернатых, смотровой площадки над морем. Он хотел бы начать с, что он думал, он был достаточно тонким, чтобы стоять прямо на переднем плане картины и не заслонять вид.

Результаты (русский) 2:

Если вы чувствуете, что вы можете, пожалуйста, дайте мне знать, и я объясню о поездах. Письмо было датировано мая 29, и, к своему удивлению, в течение недели он упаковал свои краски и кисти, рулон холста и кое-какую одежду, и отправился в станции Liverpool Street, чтобы поймать первый из трех соединительных поездов. Гертруда Jilks был ребенком психоаналитик, женщина без детей в ее самостоятельно, но, стоя рядом с ней на пороге был маленький мальчик с белым светлыми волосами. Гертруда не ввести его, и он стоял, глядя на ноги, шаркая их назад и вперед внутри его обуви. "Входите," снова сказала Гертруда, и Макс вспомнил с болью, что она не любила его. "Да, спасибо, конечно. Он опустил голову и вместе они вошли через в основной части дома, в гостиной с французскими открытыми окнами на лужайку, темной мебелью падения в тень после шока так много солнца. Макс шел по деревянному полу и в сад. Газон был богат и широк, разводя на дорожках с одним высоким деревом, ели сосны с песком вокруг своих корней, и, как Макс подошел к ней, его сумка все еще ​​в руке, он представлял себе, что за поднятой гряды сада хеджирования земля была галька в море. "Да," сказал он, "я буду рисовать дом, в задней части дома, безусловно,. Был скамейка колыбелью против одной стены и окна верхнего этажа были открыты для неба. "Это дом. Следовал за ним Гертруда. "Альф", сказала она, обращаясь, 'вы можете идти. Альф было семь лет. Он был единственным ребенком в семье очистки ее леди и Гертруда платил за него, чтобы учиться на фортепиано. Он не хотел, уроки игры на фортепиано, но это не кажется правильным только дать ему деньги, так что каждый в субботу в половине третьего он пошел к мисс сыр за его урока, а затем вернулся, чтобы дать ей свой ​​доклад. Нет, он не был каких-либо прогресса, она объяснила Максу, но не было ничего иного, чтобы сделать, но продолжать. "Я вижу." Макс кивнул, хотя он не был уверен, что он сделал, и Гертруда взял свою сумку и показал ему его комнату. Всю свою жизнь Макс мечтал домов. Это не нужно психоаналитика, даже не один детский, объяснить ему, почему это было так. Но еще до того, переход от Германии, что, скорее всего, потрясли его, он мечтал о своем доме. Он составил карту своего дома, Heiderose, когда ему было десять лет - Сад, парк, большие и маленькие леса, поля, реки и дороги. Эта карта была одной из немногих вещей, он взял с собой, когда он ушел. Карта, и громоздким деревянным столом он вырезал из одного из самого деревьев недвижимости. Почему он взял со стола он до сих пор не известно, когда он ожидал, чтобы вернуться, но он запечатан соответствие его жизни в вверх в одном своем глубоком ящике и она была отправлены вперед в Англию. Макс был стол, буквы в их ящик, но не карту, и это произошло с ним, он может даже с закрытыми глазами, в настоящее время в 1953 году, сесть и нарисовать его из памяти. Дома, стен, деревень и дорог. С начала болезни Кете в его сны были захвачены. Он будет путешествовать, всегда за рулем какой-то величественной автомобиля, когда он взять поворот и найти скрытые кусок земли. Иногда это было скопление домов, высоко, их пути падающих в море. Или он придет за поворотом, в открытое, и найти белые перила, квадрат в деревне, которая не была там раньше. Но то, что он никогда не был найден фактический дом, он мечтал в день. Он всегда был не за горами, из его точки зрения, а иногда и его поиск был как туннель, ведущий только к одному овальную участок неба. Теперь он мечтал дома Гертруды, ее богатой, плотной газон, а сосна так прямо и пернатые, смотровая над морем. Он начинал с того, подумал он, это было достаточно тонким, чтобы стоять прямо на переднем плане картины, а не заслонять вид.

Результаты (русский) 3:

Если вам кажется, что вы можете, сообщите мне об этом и я смогу объяснить на поездах. Это письмо было от мая 29-го, и, к его удивлению, в течение недели он упаковал его краски и кисти, рулон холста и одежду, и для станции Ливерпуль поймать в первой из трех подключение поездов.ветровому Гертруды Jilks был ребенок психоаналитик, женщина без детей по собственному,Но стоять рядом с ее на пороге был маленький мальчик с белым светлые волосы. Гертруды не представить ему, и он тут же смотреть на ноги, перестановкой их назад и вперед внутри его обуви. "В", Гертруд говорит еще раз, и Макс помнить с Панг, она не понравилось ему.ветровому 'Да, спасибо, конечно.' Он опустить голову, и все вместе они активизировали свои через в основной части дома, зал с по-французски Windows откройте для газона, темной мебелью в тень после поражения электрическим током так много солнца. Макс. шли через деревянный пол и в сад. лужайке был богат и широкий, распределяя в полос в одну высокое дерево, а ели сосны с песком вокруг его корни,И, как Макс шли к его, его сумке все еще находится в его стороны, он мог себе представить, что за вопрос ridge на сад страхуют на землю был каскад на море. "Да, - сказал он, - я покраска дома, в задней части дома, конечно." существует на стенде с лотком с одной стены и окна на верхнем этаже были открыты в небо.ветровому ', дома.' Гертруды, следила за ним. 'Alf", - сказала она,Поворачивая, '." Alf было семь. Он был единственным ребенком ее очистка леди и Гертруд уделяет ему узнать на пианино. Он не хотел фортепиано уроки, но не право только для того, чтобы дать ему денег, поэтому каждую субботу на половине последние два он отправился на мисс сыр для его урок и затем вернулся в свой доклад. Нет, он ничего не достичь какого-либо прогресса, она объяснила на максимум,Но ничего не делать но.ветровому 'I см..' Макс кивнул, хотя он не был в том, что он и сделал, и Гертруд свою сумку и показал ему в комнату.


все его жизни Макс были дома. Он не нужен психоаналитик, даже не для детей, чтобы объяснить ему, что это. Но еще до того, как перейти от Германии в том, что, скорее всего, которые потрясли его,Он мечтает его дом. Он бы сделал карту его дом, Heiderose, когда ему было десять лет - в сад, парк, большой и мало дерева, поля, реки и дороги. Эта карта была одной из немногих вещей, которые он бы с его, когда он слева. Карты, и громоздкой деревянной таблица он бы вырезанные из одной из универсала деревьев. Почему он решил принять в таблице он по-прежнему не знает,Когда он бы полностью, но он бы герметичный его жизни, переписки в один глубокий ящик и что он поставляется в Англии. Макс, в таблице, в письмах в ящик, но не на карте, и это было ему, что он может даже с его глаза закрыты, в настоящее время в 1953 году, сесть за стол переговоров и обратить его из памяти.ветровому домов, стен, деревни и дорог.С момента начала Kaethe болезни его мечты. Он бы пришлось ездить, всегда на колеса некоторых величественного автомобиля, когда он решил воспользоваться поворотным и найти скрытые участок земли. Иногда было кластер из домов, до, их пути падения до моря. Или он "за круглым столом" на изгиб, в открытой, и найти белый неметаллик, площади в деревне, не было.Но то, что он ни разу не был сам дом он мечтал в день. Она всегда была рядом, из его мнению, и иногда его поисков, что хотел бы в туннель, что привело только к одной овальной исправление неба. Теперь он мечтал об Гертруды в дом, ее богатой и плотные газонные, и сосны, прямой и разумных пределах хозяйственная деятельность человека, а на море. Он решил начать с, что, как он считает,Он был достаточно тонкие, стоит на переднем плане окраска и не заслонять вид.